Мадонна — неавторизированная биография

Чего не знал Данн, так это того, что где бы не появилась Мадонна, вокруг нее тут же собирались толпы поклонников. Стоило им выйти на улицу в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, чтобы отснять какой-нибудь эпизод, как актеров и съемочную группу начинали осаждать скопища зевак. Данн вспоминает, что первые несколько дней съемок он не раз думал про себя: «Боже, похоже, дело совсем сошло с рельсов. Мне все время казалось, что вот-вот произойдет что-то кошмарное, но каждый раз обходилось». И вновь коллегам довелось убедиться в сверхъестественной способности Мадонны отключаться от любых отвлекающих моментов, полностью сосредоточившись на стоящей перед нею задаче. Если она и была приманкой, собиравшей тысячи докучливых ротозеев вокруг съемочной площадки, то она же, казалось, в наименьшей степени страдала от этой обузы. «Сосредоточенность ее была непробиваемой, — свидетельствует режиссер Фоули. — Она ни на минуту не позволила себе стать прежней Мадонной — поп — звездой, общающейся с буйными фанатами». «Мадонна очень переживает за картину, — заметил Данн одному репортеру, — но по ней этого не скажешь». Фоули с ним согласился: «Она какая-то помесь бандерши с королевой бала». Когда Мадонна в промежутках между дублями отрывалась от чтения, она снимала напряжение тем, что шутила с коллегами по съемочной группе, забиралась на лестницы и притворялась, что сама будет ставить свет. Как-то один из техников разозлился на статистку и потребовал, чтобы «эту женщину отсюда убрали». Мадонна изобразила раздражение и в свойственной ей манере воскликнула: «Эту женщину! Эту женщину!» Тут все, включая саму актрису и техника, рассмеялись. Бывало, однако, что она крайне раздражала напарников. Мадонну, как правило, устраивал первый же отснятый дубль, а Данн, как большинство актеров, предпочитал отснять четыре, а то и больше, чтобы выбрать лучший. «Она все твердит — „Получилось, получилось“, — и этим просто сводит меня с ума, прямо как ее героиня в картине, — говорил Данн. — Понимаете, она очень шумливая. За ленчем или вообще между съемками она совсем другая, но на съемочной площадке у нее проявляется особый талант ее героини, с каким та действует моему герою на нервы, — трещать без умолку между дублями, — тогда я смотрю на нее и диву даюсь: да кто же она такая на самом деле?»

Этим вопросом вполне мог задаться и Пенн. Между Данном и Мадонной, без сомнения, не было никакого влечения. Но она делилась с ним кое-какими своими трудностями, поэтому Данну приходилось ее сочувственно выслушивать. Пенн, как и следовало ожидать, заподозрил, что ему опять наставляют рога, и обвинил жену в том, что она якобы снова изменяет ему с главным партнером по фильму. Стоило Мадонне вернуться в Лос-Анджелес для съемок павильонных сцен «Тюряги» на студии «Уорнер», как Пенн ненадолго перебрался из их дома в Малибу к своему брату Крису, тоже актеру. Какое-то время супруги, презрев брачные узы, появлялись в городе врозь, твердо настроившись заставить ревновать другую половину. Пенн с Крисом объявились в «Елене», где Шон в свое время набросился на Дэвида Волински, друга жены, и публично провозгласили себя «эмансипированными мужиками». Но уже через несколько дней Пенн, видимо, передумал. Во время одного из своих редких появлений в «Вечернем Шоу» Пенн, которого Мадонна постоянно ругала за дрянную обувь, гордо продемонстрировал Джонни Карсону новые кожаные ботинки, объяснив перед камерой, что надел их «ради Мадонны — где бы ты не была». Через несколько дней, уже в Нью-Йорке, им вроде бы удалось помириться. Мадонна всегда ухитрялась выкроить время, чтобы часок пробежаться трусцой по Центральному Парку в спортивном костюме из парашютной ткани, темных очках и бейсбольной шапочке. Во время одной из таких пробежек с ней поравнялся Пенн, и вновь началось выяснение отношений. Повод был все тот же — ее привязанность к больному СПИДом Мартину Бергойну и продолжающаяся поддержка Ника Кеймена. Они остановились и принялись кричать друг на друга прямо на глазах у изумленных прохожих. Все это удалось заснять одному предприимчивому фотографу, следившему за ними от самого дома. На утро раскаявшийся Пенн купил в дорогой модной лавке за 5 тысяч долларов наряд и преподнес Мадонне в знак примирения. Уловка сработала — на время. Пенн вернулся в Лос-Анджелес, чтобы обсудить со своими адвокатами обвинение в оскорблении действием, предъявленное в связи с его нападением на Дэвида Волински в «Елене». Мадонна же осталась на съемках «Тюряги» и продолжала, невзирая на неудовольствие Пенна, встречаться с Ником Клейменом. Пригласив Кеймена выступить вместе с ней в Гала-концерте в пользу музыкантов, который должен был состоятся в Лондоне на другой вечер после Дня Благодарения, Мадонна наверняка знала, как отнесется к этому Пенн.