Мадонна с лилиями

«Сирилла! Сирилла!» — страстно призывал ее маркиз в своих мечтах.

Войдя в спальню, он увидел на каминной полке портрет, нарисованный Франсом Винтаком, который подарила ему Сирилла.

Конечно, картина была не так хороша, как шедевр Лохнера, и все же это была сама Сирилла, ее устремленные ввысь глаза, волосы, окруженные священным ореолом, чуть приоткрытые, как бы в молитве, губы.

Маркиз долго смотрел на портрет, а потом торжественно произнес:

— Я непременно найду тебя, даже если для этого мне понадобится вся жизнь. Клянусь, ты станешь моей женой, и ничто на свете не сможет этому помешать!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Фаэтон основательно тряхнуло, и маркиз недовольно заметил:

— Какие здесь ужасные дороги!

— Они все такие, за исключением центральных, — невозмутимо ответил принц. — Это еще что! Вы бы видели их после дождя.

Маркиз взглянул на небо.

— Такая возможность нам вскоре представится, Ваше Высочество, — пессимистически заметил он. — Взгляните на небо — наверняка пойдет дождь.

Принц промолчал. Он видел, что маркиз пребывает в дурном настроении, поскольку с самого отъезда из Лондона не переставая ворчит.

Его Королевское Высочество в глубине души уже жалел, что выступил в роли доброго самаритянина, уговорив Фейна поехать с ним за город. А дело было так…

— За последний месяц вы не приняли ни одного моего приглашения, Вирго, — как-то с упреком заметил принц. — До меня дошли слухи, что вы целыми днями разъезжаете по отдаленным окраинам Лондона, разыскивая неизвестно кого!

Ответа не последовало, и принц продолжал:

— Вы сильно похудели, и если так пойдет дальше, на вас вообще будет страшно смотреть.

Конечно, это было преувеличением, и все же в его словах была доля истины — маркиз действительно внешне сильно осунулся, а под глазами у него пролегли черные круги, словно он постоянно недосыпал.

Как и многие друзья маркиза, принц был крайне обеспокоен его состоянием и на этот раз решил докопаться до сути, выяснить наконец причину того, что все называли «странным поведением Фейна».

— Я хотел просить вас составить мне компанию, — промолвил принц. — Я собираюсь в Хэмпшир, в поместье Сирла. Вы, должно быть, слышали, что он распродает своих лошадей?

— Продает лошадей? — с сомнением переспросил маркиз, и принц понял, что впервые за последний месяц ему удалось наконец затронуть тему, интересующую его друга.

— Карточные долги, — лаконично пояснил Его Высочество, не дожидаясь вопроса маркиза. — За прошедший год с молотка пошло почти все его имущество. Теперь настала очередь лошадей.

На взгляд маркиза, это было просто невероятно — ведь конюшня графа Сирла славилась на всю Англию. Его лошади неизменно выигрывали скачки, принося своему владельцу изрядные суммы в качестве призов.

— Я уже решил, — продолжал между тем принц, — и не сомневаюсь, что вы меня поддержите, купить самые лучшие экземпляры, пока их не перехватили другие. Сирл пообещал, что покажет своих лошадей нам первым.

— Чрезвычайно умно придумано, ваше высочество, — заметил маркиз. — Не представляю, как вам это удалось?

На губах принца заиграла довольная улыбка.

— Я не собираюсь открывать вам своих секретов, Вирго, — наставительно заметил он. — Скажу лишь одно — поскольку вы гораздо лучше меня разбираетесь в лошадях, я прошу — нет, даже приказываю! — чтобы вы завтра же поехали со мной в Хэмпшир.

После этих слов маркизу ничего не оставалось, как согласиться. Да и перспектива приобрести отменных лошадей графа Сирла поможет ему выйти из того удрученного состояния, в котором он пребывал последние четыре недели.

Принц был прав, все это время маркиз неустанно прочесывал лондонские окраины в надежде отыскать хоть какой-то след Сириллы и Ханны.

Где бы они ни жили, им наверняка хотя бы раз в день приходится выходить из дому, чтобы купить еды, рассуждал маркиз, а поскольку тех денег, что он им оставил, не могло хватить надолго, они, по всей вероятности, заходят в самые бедные лавчонки.

Нанятый маркизом полицейский с Бау-стрит прочесал бессчетное множество подобных мест и везде справлялся о Ханне и Сирилле. Но, несмотря на то, что он дал весьма подробное описание обеих женщин, ни один продавец их не вспомнил.

Ночь за ночью, лежа без сна в своей спальне на Беркли-сквер, маркиз думал о том, что, по всей вероятности, навсегда потерял Сириллу. Эта мысль, казалось, сведет его с ума, хотя Фейн самокритично признавал, что винить здесь некого, кроме самого себя.

«Как я мог быть таким глупцом? — задавал он себе один и тот же вопрос. — Как сразу не понял, что она не такая, как другие женщины?..»

Но упреками, даже справедливыми, делу вряд ли поможешь, и каждое утро маркиз подымался с постели и продолжал поиски. Как известно, надежда умирает последней, вот почему он по крайней мере дважды в день наведывался в Айлингтон.

Привязав лошадь, маркиз через заднюю дверь входил в дом, лихорадочно ища хоть какие-то признаки того, что здесь побывал кто-нибудь, кроме него.

Должна же Сирилла, рассуждал он, вернуться хотя бы для того, чтобы забрать свои платья.