Маэстро

А Марат очень любил делать подарки. Он приезжал с гастролей, открывал чемодан, и оказывалось, что его одежда скомкана и забита куда-нибудь в угол, а все остальное место занимают гостинцы. Если мы с ним шли в ресторан на гастролях, то с нами шел весь коллектив. А это, включая Мопса, одиннадцать человек! Марату очень скоро дали собственных музыкантов, и он считал своим долгом всех кормить, поить. Хотя все получали суточные и зарплату! В Москве мы тоже редко сидели где-то вдвоем. Кто-нибудь обязательно узнавал Марата, подсаживался, находились какие-то общие знакомые, друзья. Словом, пир горой, куда бы мы ни пришли. И опять за все платил Марик. Хорошо помню, как мы отмечали чей-то день рождения и с нами за столом сидели сразу три классика советской песни: семейная чета Антохиных и Трифоновский, тоже очень известный композитор, в те времена весьма востребованный. А тут надо понимать, что композиторы и поэты в те времена были очень состоятельными людьми, они получали авторские отчисления за каждое исполнение песни в эфире, за каждую напечатанную пластинку. Трифоновский ездил на шикарной черной «Волге» и то только потому, что образ советского композитора не позволял ему купить «мерседес». Он там же, за столом, рассказывал, что ему предлагали по знакомству, и он очень хотел этот «мерседес». Но вовремя понял, что выпадет из роли. И даже в такой компании за всех платил Марат. Не потому, что был самым богатым. И никто его не заставлял, разумеется. А потому что ему так хотелось. Такой вот зов души.

Понятно, что деньги у него не задерживались. Сколько бы концертов он ни спел, какой бы гастрольный тур ни откатал, какую бы внушительную сумму в кассе Госконцерта ни получил, через неделю, максимум две, он опять ходил без гроша в кармане. Жил то у Кигеля, то у меня, так и не придумав ничего с собственной квартирой, а потом опять уезжал на гастроли.