Маэстро, ваш выход!

– Это все Гвоздь придумал. Даже не надо трупы закапывать. Привозишь человека ночью сюда. Никто не видит. Хлоп его и в отстойник. И он с концами.

Топавший позади Федора прапорщик, вдруг стал отставать. Видно вонь от отстойников подействовала и на него. Если уж такая мразь, как этот Глебов, воротит нос, то, стало быть, сторожа здесь днем с огнем не сыщешь. А жаль. Окажись он сейчас тут, может быть, появился бы шанс на спасение. Руки-то у них с Греком не связаны. Увидев кого-то постороннего, кто может помешать им, эти оба со стволами наверняка бы переключили свое внимание на него. Свидетели им в таком деле не нужны. А в это время опера могли бы попытаться хоть что-то сделать для своего спасения. Хотя, против автомата с голыми руками лезть, это утопия. Тут же Федор пришел к заключению, что ничего бы у них все равно не вышло. Тогда бы еще и сторож отправился в эту жижу вместе с ними.

– Ладно, давай здесь, – сказал Витек. Сказанное, скорее относилось к Глебову, потому что давать очередь из автомата следовало ему. Видно амбалу надоело дышать невыносимой вонью, и он решил поскорее покончить с операми, а заодно и самим прапорщиком, как велел Гвоздь.

Федор с Греком переглянулись. До бетонного парапета огораживающего отстойник, оставалось не более пяти шагов, и видно амбал все рассчитал. На последнем пятом шаге, прапорщик покажет свое мастерство и короткой очередью свалит их. Даже если кто-то из них сам не упадет в отстойник, не трудно подойти и сбросить тело вниз.

Опера как по команде замедлили шаг, приближающий их к смерти, и это не осталось не замеченным амбалом Витьком. Он махнул рукой, ожесточенно выругавшись при этом.

– Давайте, шевелите копытами, козлы, – заорал он.

Грек вздохнул.

– Бедная моя головушка. Жил не пойми как, сейчас вот умру и могилы путной не будет, – горестно проговорил он.

Витек на этот усмехнулся.

– А разве мусорам нужна могила? Моя бы воля, я бы вас всех со всей Москвы собрал и сюда. В эту вонючку, – со злостью произнес он.

Федор остановился в полуметре от края парапета. Грустно взглянул на черное ночное небо, затянутое тучами, между которых как в оконце глядел вниз остренький месяц, словно провожая их с Греком в последний путь. Ну, что ж, пусть хоть он видит, что сейчас сотворят с ними эти гады. Пусть и безмолвный, но все-таки свидетель. Хотя вряд ли он кому-то расскажет об этом.

Туманов почувствовал, как Грек теснее прижался к нему, посмотрел на капитана. Пока еще есть время попрощаться им.

– Федор, мне страшно, – объяснил Грек. И Туманов заметил, что Грек дрожит. Наверное, то же самое сейчас было и с самим Федором. Это только в книжках пишут, что умирать не страшно. Ерунда все это. И Федор был готов поспорить с каждым, что смерти боятся все. Боялся и он. Признался Греку:

– Мне тоже, страшно, Саня.

– Давай, Глеб, – приказал амбал Витек прапорщику.

Услышав это, Федор интуитивно втянул голову в плечи. Хотелось, чтобы та горсть металла, которая сейчас вылетит из ствола автомата, пролетела мимо. Хотелось куда-то спрятаться. Стать невидимым, чтобы Глебов не попал. Хотелось жить.

Федор не сомневался, что и Греку хотелось того же, и потому капитан даже чуть пригнулся, словно предполагая, что все выпущенные в него пули, пролетят над головой.

Они оба услышали резкий щелчок взводимого затвора. Сейчас секунда, и все для них обоих будет кончено, раз и навсегда. Но вдруг вместо выстрела они оба услышали глухой удар, шлепок падающего тела и звенящий от волнения голос, прокричал:

– А ну, брось автомат!

Оба повернулись и увидели лейтенанта Ковальчука. Тот стоял, прислонив ствол «Макарова» к голове прапорщика Глебова. Амбал Витек без движения растянулся на земле.

– Федор Николаич! Товарищ майор! – радостно воскликнул лейтенант.

Федор с Греком переглянулись, не веря своим глазами. Вот так дела.

– Откуда он тут взялся? – едва не прослезившись от счастья, недоуменно произнес Грек. Ему не верилось в свое спасение.

Федор пожал плечами. Его сейчас больше заботило другое. Автомат все еще был в руках у прапорщика Глебова. А что, если тот от растерянности или испуга, нажмет на курок. Тогда радость Грека окажется преждевременной.

Туманов решительно подошел к прапорщику. Протянул руку.

– Отдай мне автомат, Глебов?

– Ты что, оглох? – ткнул Глебову в голову стволом пистолета Ковальчук. – Делай, что тебе говорит товарищ майор.

Глебов протянул автомат Туманову.

– Я ж не хотел. Честное слово. Меня заставили. Он заставил, – покосился Глебов на амбала, который уже пришел в себя и трогал рану на голове. Его пистолет теперь был в руке у Ковальчука. И вообще, похоже, Витек так до конца и не осознавал, что произошло. Он тупым взглядом уставился на Ковальчука, соображая, откуда он тут взялся, и жалел, что из-за шума работающей неподалеку насосной станции, не услышал его шагов.

– Да. Ну и дела, – проговорил он, вытирая кровь с головы.

Сан Саныч Грек прослезился от радости, обнимая Ковальчука.