Маэстро, вы убийца!

– Собственно говоря, я не собираюсь ничего менять, – сказала она внезапно смущенным тоном, словно оправдываясь. – Вся загвоздка вот в этой фигуре на переднем плане – я слишком поздно про нее вспомнила. Я ведь начала работать всего за час до отплытия. Мне казалось, там присутствовали голубовато-серые тона, но я точно не помню – где именно…

Она озабоченно умолкла.

– Конечно, присутствовали! – обрадованно воскликнул Аллейн. – Отражение воды на внутренней поверхности бедер. Неужели не помните?

– Ей-богу! Точно – вы правы! – возбужденно вскричала она. – Сейчас, подождите минутку.

Художница выбрала тонкую кисточку, провела по размазанной краске, на мгновение застыла, словно прицеливаясь, а потом аккуратно чиркнула по холсту:

– Вот так?

Аллейн ахнул:

– Идеально. Теперь уже точно – все. Баста. Можете расслабиться.

– Ну хорошо, хорошо. Я и не подозревала, что вы тоже из нашей братии.

– Нет, я вовсе не художник. Все дело в моей несносной самоуверенности.

Она начала складывать кисти.

– Что ж, для непрофессионала вы необычайно наблюдательны. У вас замечательная зрительная память.

– Не совсем, – признался Аллейн. – Она у меня скорее синтетическая.

Художница вскинула брови:

– Вы имеете в виду, что тренировали ее специально?

– Да, в силу необходимости.

– Зачем?

– Хорошая зрительная память – важнейшая составляющая моей профессии. Позвольте, я возьму ваш ящичек.

– О, спасибо. Осторожнее с крышкой – она немного запачкана. Было бы жалко испортить такие шикарные брюки. Подержите этюд?

– Позвольте, я помогу вам спуститься? – предложил Аллейн.

– Благодарю, я справлюсь сама, – отрезала незнакомка, перебрасывая ногу через борт шлюпки.

Аллейн осторожно поставил холст перед собой на поручень и пристально вгляделся в него. Темноволосая женщина, спрыгнув на палубу, смотрела на свое творение безразличным взором художника.

Аллейн хлопнул себя по лбу.

– Господи, да вы же, наверное, Агата Трой!

– Да, это я.

– Боже, какой я безнадежный тупица!

– Почему? – изумилась Агата Трой. – Вы мне как раз здорово помогли.

– Спасибо, – сокрушенно покачал головой Аллейн. – Я ведь всего год назад был на вашей персональной выставке в Лондоне.

– В самом деле? – с полным отсутствием какой-либо заинтересованности сказала она.

– И как я сразу не догадался? Мне кажется, этот этюд чем-то напоминает вашу картину «На стадионе». Вы не находите?

– Да, вы правы. – Агата Трой вскинула брови. – У них одинаковая композиция – расходящиеся лучом линии – и схожая цветовая гамма. И одно настроение. Ладно, пойду в каюту переоденусь.

– Вы сели на пароход в Суве?

– Да. Когда я посмотрела на причал с главной палубы, зрелище настолько меня захватило, что я сразу схватила кисти с красками и примчалась сюда.

Она подняла ящичек за ремни, перебросила его через плечо и подхватила этюд.

Аллейну вдруг остро захотелось проводить ее.

– Позвольте… – вырвалось у него.

– Нет, спасибо, – сухо покачала головой Агата Трой.

С минуту она постояла, глядя на берега Фиджи. Легкий бриз трепал ее коротко стриженные темные волосы. Аллейн залюбовался изящным профилем художницы. Ему нравилось в ней абсолютно все: ямочки на щеках, тонкие, красиво изогнутые брови, темно-синие глаза. Солнечные лучи золотили оливковую кожу ее лица, а забавная зеленая клякса на щеке придавала ему какую-то особую теплую прелесть. Во всем облике Агаты Трой сквозило внутреннее благородство. Внезапно, прежде чем Аллейн успел отвести взгляд в сторону, она обернулась, и их взгляды встретились.

Аллейн словно прирос к палубе. Глядя на ее лицо, медленно розовевшее под его пристальным взором, он вдруг почувствовал, что знает эту женщину давным-давно. Ему казалось, он наперед знает все ее мысли, движения и поступки, слышит интонации ее чистого и строгого голоса. Словно он давно мечтал и думал о ней, а встретил только теперь. Внезапно Аллейн спохватился, что стоит, превратившись в статую. Прелестное лицо Агаты Трой стало пунцовым до корней волос, и она отвернулась.

– Простите, – стараясь сохранить ровный тон, проговорил Аллейн. – Я загляделся на зеленое пятно у вас на щеке.

Она поспешно провела рукавом по щеке.

– Я пошла вниз, – сказала она.

Аллейн посторонился, пропуская ее, и снова поразился удивительному ощущению давнего знакомства с этой женщиной. Он по привычке отметил, что от нее пахнет терпентином и краской.

– Ну… до свидания, – неуверенно произнесла Агата Трой.

Аллейн усмехнулся:

– До свидания, мадам.

Художница принялась осторожно спускаться по трапу, приподняв непросохший этюд над поручнем. Аллейн отвернулся и закурил сигарету. Внезапно с нижней палубы послышались топот ног и громкие возбужденные голоса. Почти одновременно в ноздри Аллейну ударил аромат красного жасмина. Потом раздался воркующий голос корабельной красотки: