Мафия собирается в полночь

– Ой, а если завхоза в тюрьму схватили, значит, и Арину тоже! – охнула девочка Любочка, которая одной из первых слышала у столовой, что завхоз пропал.

Все засуетились, загалдели, но тут министр труда, а по совместительству воспитатель Боря поднялся и громко сказал:

– Спокойно, ребята, без паники. Я знаю, что делать. Заигрались мы, видимо, в эти тюрьмы.

– Это уж точно… – пробормотала Галя.

– Поэтому сейчас нужно быстро, но очень незаметно промчаться по всем отрядам и посмотреть аккуратненько, кто там у них в тюрьмах сидит. Давайте, кто пошустрее, бегите!

Несколько мальчишек уже снялись с мест, но Боря успел им крикнуть:

– Эй! Если вы попадётесь, то есть если вас задержат…

– Да ясно всё! Ничего мы не скажем! – уверил его Вовочка.

– Будем молчать, как финские партизаны! – добавил Костя Шибай и вылетел вместе со всеми на улицу.

В то время как посланцы разными способами добывали сведения о сидящих в тюрьмах гражданах других стран, в Финляндию пришла делегация польских дипломатов. Дипломаты требовали выдать им пана Теодора, который оказался важной шишкой в Польском государстве. Возле корпуса, как две растерявшиеся курицы, бегали президент Анжела и воспитатель Галя. Им только проблемы с паном Теодором сейчас не хватало. Прослушав требования польской стороны, Галя схватилась за голову и в изнеможении упала на скамейку. Анжела попыталась потребовать у послов денег, но появившийся вовремя Костя Шибай, который напрасно искал заключённых в первом отряде (там вообще не было тюрьмы), быстро исправил положение.

– Раз за паном Теодором прибыла такая официальная делегация, то есть вы, – заявил он ребятам из шестого отряда, – значит, финская сторона не имеет к нему никаких претензий. Пан Теодор будет выдан вам немедленно. Единственное, я, как министр страны, хочу переговорить с вашим паном пять минут наедине. А потом он к вам выйдет. И забирайте.

Пышные паны согласились, и Костя открыл дверь в комнату отдыха.

Федя Горобец, вот уже несколько часов ни за что ни про что сидящий в тюрьме, готов был на стены кидаться. Эти придурки финны, вместо того чтобы пустить искать украденную Арину, держат его тут, а сами ничего не делают. Стены в корпусе были совсем тонкими, а потому Федя сразу услышал, что завхоз тоже таинственно исчез. И если на завхоза Феде было совершенно наплевать, то на поиски Арины он готов был положить все свои молодые силы. Но никак с этим не получалось. И сколько бы раз Федя ни высовывался в разбитое окно, часовые тут же давали ему по голове. Федя уже совсем извёлся. И в это время к нему в камеру вошёл Костя Шибай. Пан Теодор только приготовился не сдаваться без боя, но Костя сказал:

– Федь, ты, короче, прости нас, дураков.

– Да ладно тебе, – немного удивлённо произнёс Федя, – это ж не ты меня хватал.

– Не я… Да не в этом дело. В общем, мы тебя отпускаем. Только у меня просьба.

– Ну…

– Ты там, у своих, не говори никому, что у нас Арина пропала. Мы её найдём.

– Где найдёте?

– Да найдём, не бойся. Вот зуб даю, что найдём. Только ты не выдавай, что у нас тут творится. А то нашим воспитателям попадёт от начальства. Ладно? Обещаешь?

– Обещаю. А что с Ариной? Где её искать?

– Да не волнуйся, братан. Я же сказал – найдём. А если что – тебя позовём помочь.

– Замётано.

– Ну, пан Теодор, бывай.

Федюня со своим почётным караулом удалился. За это время примчались финские посланцы и рассказали, что, кроме Китая, тюрем нигде нет. А в китайской, то есть шаолиньской тюряге сидит только один монах. Сидит и с жиру бесится – на голове стоит.

Наступило время ужина. Но ужина всё не было. Руководство лагеря попросило воспитателей поддерживать спокойствие и увлечь детей каким-нибудь развивающим или общественно полезным занятием. Боря и Галя прошлись вдоль корпуса, потряхивая коробками шахмат, но никто на это не среагировал. Все ждали – и не столько ужина, сколько возвращения Арины и завхоза. То есть разгадки тайны.

На радостях завхоз Петрович среди бела дня решил сам с собой обмыть свою очередную удачную сделку. Надёжно припрятав полученные от Андрюхи деньги, он быстро сбегал к коммерческой палатке у шоссе, купил бутылку водки, вернулся к своему вагончику и расположился рядышком с ним в тенистой беседке. Нарезал колбасы, открыл банку солёных огурцов и в несколько приёмов «уговорил» бутылочку. Жаркий день и благостное душевное состояние сморили довольного собой и мироустройством завхоза, он задремал. Так что явившийся разбираться с кинувшим его подельщиком Андрюха бил Петровича уже пьяного и сонного.