"Мафия, ЦРУ, Уотергейт"

Мэр Нью-Йорка Джон Линдсей отметил, что он «не может согласиться с некоторыми выводами» доклада. Вместе с тем в письме к У. Кнаппу он превозносил до небес «упорную и настойчивую кампанию против коррупции в полиции», которую якобы стал проводить комиссар полиции Нью-Йорка Патрик Мэрфи. «Эти усилия,— утверждал мэр,— привели к огромному прогрессу. Имеются веские основания полагать, что проблемы, с которыми шесть лет назад столкнулся полицейский Серпико, не возникли бы сегодня».

Жизнь, однако, показала, что слова Линдсея стоили не больше, чем заявления его многочисленных предшественников — мэров Нью-Йорка, также заверявших, будто бы они «очистили» полицию. Да и доклад комиссии Кнаппа ждала судьба других аналогичных докладов. Его рекомендации были положены под сукно.

...Получив пенсию по нетрудоспособности, Фрэнк Серпико покинул ряды полиции. Единственно, чего он хотел, поступая на службу,— быть честным полицейским. Но он хотел слишком многого. Согласно теории, ставшей в полицейском управлении почти официальной доктриной, полицейский, уличенный в коррупции,— это гнилое яблоко в корзине, остальное содержимое которой во всех отношениях безупречно. Ни в коем случае нельзя признать то, что продажность отдельных лиц является симптомом общего заболевания⁶. Серпико убедился в фальши и лицемерии этой казенной теории, принятой, кстати говоря, не только в Нью-Йорке, но и по всей стране. В действительности не коррупция, а честность была исключением: в корзине, полной гнилых яблок, оказалось лишь одно здоровое.

Оставаться на полицейской службе было для Серпико и опасно, и бессмысленно, и физически трудно — после тяжелого ранения б голову здоровье его не было восстановлено. Когда в последний раз он вышел из здания полицейского комиссариата, к нему подошел один знакомый полицейский.

— Послушай, Фрэнк, как ты думаешь, тебе действительно удалось что-то изменить? И теперь дела пойдут по-иному?

— Я не знаю,— ответил Серпико.— Теперь это уже не моя проблема. Я сделал только то, что должен был сделать.

Год спустя журнал «Эсквайр» писал:

«Действительно ли положение в полиции изменилось? Капитан полиции, сыгравший главную роль в блокировании усилий Серпико, был признан полицейским управлением виновным в ложном заявлении. На него наложили взыскание — на месяц отстранили от службы без сохранения содержания. Однако после этого он был избран президентом Ассоциации капитанов полиции! Серпико наградили почетной медалью, но не за сделанные им разоблачения, а за героизм во время рейда, когда его ранили. И он отказался ее принять» .

В письме к автору этой книги (от 10 октября 1977 года) Питер Маас сообщал:

«В настоящее время Серпико проживает в Нидерландах, где у него имеется ферма. Он много путешествует, но не из-за чувства страха за свою жизнь, как некоторые люди предполагают. Я думаю, что в данный период он больше всего стремится обрести спокойствие, поскольку работа в полицейском управлении, мягко выражаясь, травмировала его».

Впрочем, Фрэнку Серпико еще в какой-то мере повезло. Его не уволили со службы. По-иному сложилась судьба полицейского города Олбани (столица штата Нью-Йорк), который решил по примеру Серпико разоблачить нравы местной полиции. Городские власти возбудили против него судебное дело. В результате он был выгнан со службы. Но все полицейские, которых он обвинил в организованном взяточничестве, пользуясь полной поддержкой городского управления, остались на службе.

Коррупция полиции, ее тесные связи с мафией и другими уголовными элементами — одна из главных причин процветания организованной преступности в США. Без сотрудничества с полицией, не пользуясь ее покровительством, гангстеры, не говоря уже о мелких сотттках уголовного мира, не могли бы, естественно, заниматься торговлей наркотиками, организацией азартных игр и другими видами преступного бизнеса. Это признают сами мафиози. Вот что, например, говорил на допросе в сенатской подкомиссии, возглавляемой Джоном Макклелланом, некий Винсенто Тереза, тесно связанный с организованной преступностью в Бостоне.

Д. Макклеллан. Если человек, не являющийся членом организации, захочет заняться одним из видов рэкета, которым они (боссы организованной преступности.— Ает.) заправляют, например «акульим промыслом» или букмекерством, сможет ли он вести дело без их разрешения?

В. Тереза. Ни одной минуты.

Д. Макклеллан. Почему?

В. Тереза. Стоит им обнаружить эту деятельность— и все, конец. Они ведь платят полиции. Но они, конечно, платят ей за себя, а не для того, чтобы здесь вел дело кто-либо посторонний.

Д. Макклеллан. Вы утверждаете, что нельзя заниматься этим делом без того, чтобы об этом знала полиция?

В. Тереза. Конечно нельзя. Без ведома полиции такими делами заниматься невозможно⁸.