Мафия забивает стрелку

Милиционеры переглянулись и чуть не засмеялись. Но нужно было работать, и они приняли серьезный и деловой вид.

А что происходило дальше, перенервничавший Антон помнил уже смутно. Лишь только отдельные эпизоды вспоминались ему наиболее отчетливо.

Его спрашивали, не открывал ли он дверь посторонним людям, не приводил ли с собой в дом подозрительных друзей-приятелей, не шантажировали ли его, не играет ли он в азартные игры и не остался ли должен кому. Антоша на все вопросы отвечал свое категорическое "нет", да ещё и ухитрялся прислушиваться к тому, что спрашивали у мамы: не приводила ли она в дом посторонних и сомнительных граждан, не угрожает ли кто ей, не должна ли она кому, не употребляет ли наркотики - и многое другое. У Антоши тоже про наркотики спросили, но он так затряс головой в значении "нет", что его сразу спросили, не страдает ли он лунатизмом и сонохождением. На что честный Антоша в первый раз за сегодня ответил "не знаю", чем всерьез заинтересовал младшего лейтенанта Блицникова. Он начал задавать вопросы, не выходил ли в последнее время Антоша в окно, не замечал ли он за собой какие-то странные поступки и разговоры с незнакомыми людьми в бессознательном состоянии. Мама, услышав обрывки этих вопросов, сразу подскочила к Блицникову и категорически опровергла то, что её сынишка может выходить ночью в окно, бродить по крышам и с кем-либо в бессознательном состоянии разговаривать.

- Он нормальный мальчик, вы ничего такого не подумайте. - уверенно заявила она.

Младший лейтенант Блицников посмотрел на неё и подумал, что эту фразу Антошина мама произносила явно не в первый раз.

В середине расспросов всплыло то, что Антоша потерял ключи. До этого они с мамой не могли соединить между собой эти два факта. Не надо даже говорить, что, услышав это, милиционеры резко оживились. Ведь теперь хоть было за что зацепиться.

Приехавший позже всех дяденька в штатском ходил по квартире и снимал отпечатки пальцев со всего подряд, взял эти отпечатки даже у Антоши с мамой. Мама, глядя на все действия, плакала и переживала по поводу того, как огорчится папа, когда вернется из командировки. Папа водил огромные машины-трейлеры, но совсем недавно, чуть больше года. Заработав много денег, он сразу купил им всю эту технику, да ещё маме выходной костюм, а Антоше "Энциклопедию аномалий и отклонений в десяти томах" - давнюю мечту романтического поэта. И вот теперь: костюм цел, энциклопедию тоже не взяли, а телевизор и его братьев утащили...

Антона принялись усердно пытать на предмет того, где он мог потерять свои ключи. И Антоша понял, что попал... Он помнил, что ни под каким видом не должен выдавать тайну летающей тарелки. Ведь Антоша знал этих милиционеров - им только что-нибудь скажи, и они сразу заведут дело. К тому же Арина с ребятами велели не трепаться. Антоша ей пообещал - а клятвы и обещания были для него святое дело... И ещё нельзя говорить милиции про визит к Редькиной, потому что вдруг её начнут пытать - и хрупкая девочка с косичками не вытерпит и проболтается про запуск тарелки. И - прощай тайна и сенсация.

Поэтому, повествуя о том, где он сегодня провел время после школы, Антоша самозабвенно плел такую околесицу, что, устав слушать его, младший лейтенант Блицников не выдержал.

- Так, гражданка Мыльченко, - с тяжким вздохом вытирая вспотевшее лицо и поднимаясь со стула, проговорил он, - придется вам завтра явиться к нам, привести с собой сына и ещё раз все рассказать. А вообще рассеянный у вас что-то мальчик, бред какой-то городит... Вы первым делом смените в квартире замки, а Антон ваш пусть ключи на веревочку повести и всегда на шее их носит.

Уходя, милиционеры показали Антоше и маме аккуратно перерезанный телефонный провод.

- Видите, и об этом воры позаботились. - проговорил сержант Тишко. Не забудьте ещё и телефонного мастера вызвать.

- Мама, что же нам теперь делать? - когда милиция покинула разгромленную квартиру пострадавших Мыльченко, Антон бросился в объятья к маме. - Ты, главное, не плачь! Не плачь, мама, ладно?

Утром следующего дня Антоша пришел в школу только к третьему уроку. И даже немножко опоздал, поэтому тихонько пробрался на свое место (он сидел один на предпоследней парте ряда у стены) и замер. Не вертелся по сторонам, как обычно, не писал Редькиной записки, которые с самого начала сентября она, не читая, рвала в клочки, не считал ворон за окном и не принимался вдруг лихорадочно записывать в тетрадку стихи, только что пришедшие ему в голову.

- Как наш Гуманоид за один день успел измениться. - сообщил своему соседу по парте Костику Мамед Батыров, - я в него сейчас из трубочки стрельнул, по уху попал. А он ничего. Не возмущается. Не отлупила ли его вчера Редькина по старой дружбе?

Костя отрицательно покачал головой. Улучив момент, он вырвал из тетради листок и написал записку.