Мафия заказывает

Заметив произведенное впечатление, хозяин усмехнулся:

- Да-да, Павел Антонович, здесь когда-то дворник Федя свои лопаты и грабли складывал, а техник-смотритель - железные гармошки отопительных батарей. А теперь вот, видите, какая красота выросла на месте первого этажа и подвальчика. Говорят, человек должен посадить дерево, вырастить ребенка и построить дом. Считайте, я все теперь исполнил, и жизнь удалась. Не зря я там, в зоне, ночами о такой вот красоте мечтал. Так что, может быть, и не совсем зря мне по "нахалке" срок намотали. И эти годы не выброшены на помойку, в конечном счете пользой и благом для людей обернулись.

- Для людей, да не для всех, - иронично заметил Антонов.

- Так это было всегда и будет до конца мира: кто-то богач, кто-то бедняк. Но и бедняк, если у него тяга к прекрасному, может, проходя мимо, полюбоваться прекрасным фасадом: и резной дверью, и яркой вывеской, а главное, этими витражами, ведь не ресторан, а картинная галерея! Кстати, как там мой лучший друг Бубнов поживает на пенсии? По ночам кошмары не мучают?

Этот переход от высокого искусства к главному виновнику своего ареста был неожиданным, но, похоже, Антонов ждал этого вопроса. Он сказал спокойно, даже с ленцой:

- Ему уже ничего не снится. Рак желудка свел мужика в могилу, за три месяца "сгорел". Никто и подумать не мог, что такой дуб так быстро рухнет.

- Знаю, знаю. Я даже после освобождения не поленился на Митинское кладбище съездить посмотреть. О мертвых плохо говорить нельзя, мы и не будем.

- А вы хорошо, оказывается, осведомлены о наших делах.

- Да слухом земля полнится! Я и вашу теперешнюю должность знаю, Павел Анатольевич, и где обитаете. Впрочем, могу сказать искренне, что к вам никаких претензий не имею, вы тогда там только присутствовали. И ещё что важно, там, в зоне, не то чтобы раскаяние, а мысль меня посетила, что грешил я все-таки много и потому хоть и по ложному обвинению, но в целом по справедливости в зоне оказался.

- Ну, хорошо, если так. Значит, все завершилось благополучно! А как удалось вам подняться и вновь занять солидное положение?

- А друзья помогли! Их у меня много, и это очень хорошо, когда у человека много друзей. А вы так не считаете?

- Считаю, но самое главное, что вы сами так думаете. Почему бы нам не укрепить наши дружеские отношения?

- Например? - хитровато прищурился гостеприимный хозяин.

- Ну, например, мы зададим вопрос, а вы нам подскажете ответ, а мы потом отплатим вам хорошим отношением в трудную минуту. Так как?

- Ваше хорошее отношение дорогого стоит, - с неприкрытой иронией заметил Михаил Семенович, - да только вопросы у вас каверзные, что называется, на засыпку. Да и всех ответов я не знаю.

- Ну, например, появился какой-то малый, вроде взрослый, а любил с сапожным шилом баловаться?

- Но откуда мне-то это знать? Я все больше о дебете-кредите беспокоюсь, а к сапожным делам отношения не имею.

- Ну нет так нет. За спрос денег не беру. Я рад, искренне говорю, Михаил Семенович, что увидел вас в добром здравии и на подъеме.

- Спасибо и на этом. А за прошлое я зла на вас не держу, поверьте. Я и тогда понимал, что "нахалка" - это Бубнова дело. А о нем чего теперь говорить: он на небе перед Высшим судом ответ держит. Прощайте, рад был вас видеть! - и хозяин кабинета поднялся, давая понять, что разговор закончен.

Антонов хотел что-то сказать в ответ на скрытый упрек хозяина, но передумал, и они с Ильиным, попрощавшись, направились к двери. Уже вслед им хозяин, несколько понизив голос, сказал:

- Павел Анатольевич, в знак старого знакомства примите совет: поспешите заловить вашего Сапожника, а не то вас опередят и вы его никогда не увидите. Он сам по себе птица мелкая, недоучившийся медик, но за ним люди стоят серьезные. Прошел слушок, что надоел он им. Больше ничего, к сожалению, сказать не могу. И не знаю, да и сам вставать поперек дороги не хочу никому из сильных мира сего.

Антонов, держась за ручку двери, благодарно кивнул:

- И на этом спасибо, Михаил Семенович. Если какое затруднение, небольшое, конечно, то знаете, где меня найти. Я умею быть благодарным.

Михаил Семенович понимающе улыбнулся, и сыщики вышли из кабинета. Оказавшись на улице, Ильин с облегчением вздохнул:

- Как думаешь, он действительно простил и постарался забыть, как вы его ни за что ни про что в зону "окунули"?

- А кто же его знает! Может быть, он и сам до конца на этот вопрос ответить не может. Мне-то какое дело? Главное, что он на всю жизнь усвоил, что с милицией надо мирно сосуществовать и тем избавляться от ненужных неприятностей. Вон, видишь, и при деньгах, и с положением, а ведь скинул нам информацию. Не много на первый взгляд, а важную, если вдуматься, ещё какую важную! А не понюхал бы зоны, глядишь, и плевать на нас хотел. Нет, Ильин, что ни говори, а те из умных людей, кто в зоне побывал, становятся ещё умнее. Да и терять ему есть что. Потому он и зла не помнит, и сведения нужные нам подбросил, что нет желания с нами ссориться и вновь в зоне оказаться. Так что это счастливая случайность, что мы с тобой именно в этот ресторан затесались!