Мафия заказывает

Сквозь не приглушенное созерцанием покоя сознание к нему пришло видение: он ясно видел грустное лицо покойного Павлова, тот смотрел на него благожелательно и спокойно. Чуть сзади погибшего виднелись очертания трех человеческих фигур с темными пятнами вместо лиц. И Ильин ясно осознает, что это те, кто бил ногами старого следователя. У одного из убийц иссиня-черный нимб вокруг головы: ясно, что именно он нанес роковой удар в живот. Неожиданно эта фигура начинает быстро удаляться. Но разве можно убежать от всевидящего воображения? Совершенно не напрягаясь, Ильин мысленно следует за ним. И вот уже он различает его лицо - лицо обыкновенного и даже симпатичного парня. А вот и дом, где он живет: блочная пятиэтажка, подлежащая скорому сносу. Парень трусливо скрывается в подъезде, а внутреннее зрение Ильина фиксирует круглую табличку с адресом. Но вспыхнувшая было надежда Ильина, что именно сейчас, в результате прозрения, он узнает адрес убийцы, не оправдалась: неожиданно откуда-то сверху наплывает лицо Павлова и полностью закрывает белую эмалированную табличку с черными буквами и цифрами номера дома и названия улицы. Ильин мысленно просит старого друга уйти в сторону, Павлов же не двигается с места. Ильин делает ещё одну попытку дать понять Павлову, что хочет узнать адрес его обидчика, но, как бы отвечая на его немой вопрос, тот отрицательно качает головой. И, поняв, что старый следователь простил своих обидчиков и совсем не желает их наказания, Ильин отступает, и воображение уносит его прочь от этого дома.

И тут же, сменяя эту картину, в его мозгу возникает лицо бледного от потери крови Актера, неподвижно лежащего на больничной койке в послеоперационной палате. Он увидел ряды домов на Большой Дорогомиловской улице, и в его сознании задребезжал прерывистый сигнал тревоги, знаменующий, что он на верном пути и именно здесь живет преступник, нанесший ножевое ранение Актеру. И, словно обрадовавшись этой догадке, Ильин вдруг проснулся.

В углу комнаты беспокойно дребезжал телефон. Ильин посмотрел на часы: семь утра. Неужели он так долго спал? Звонил помощник дежурного Лисин:

- Слушай, Ильин, есть новости. Только что пришла девчонка, на которую напали те подонки, что вчера Актера порезали. Ее родители привели, чтобы рассказала все, как есть, и подонки не ушли от ответственности. Она одного из них раньше несколько раз видела на Большой Дорогомиловской и может показать примерно дом, где он живет.

"Сон в руку", - подумал Ильин и сказал:

- Я сейчас подъеду, а ты поставь в известность начальника и вызови участкового инспектора. Он наверняка знает этого типа.

Часам к десяти преступление уже можно было считать раскрытым. Подвергшаяся нападению девчонка показала дом, рядом с которым в беседке частенько играл в карты один из нападавших на неё парней. Участковый по приметам определил, о ком идет речь, и тут же, зайдя в нужную им квартиру, они наткнулись на парня с перевязанной рукой. Он почти сразу признался в содеянном, но своих соучастников сперва не выдавал, утверждая, что распивал водку с неизвестными ему лицами. Но напуганный угрозой, что Актер может скончаться, и уже невозможно будет определить, кто же в действительности нанес удар ножом, задержанный назвал негодяев. Они жили в других районах Москвы.

Ильин вместе с участковым инспектором тотчас выехал на задержание. Парень не работал и, к счастью, находился дома. При появлении милиции он сразу все понял, выдал нож, оделся потеплее и, не обращая внимания на плач и стенания матери, сел в милицейскую машину.

Но водитель не спешил отъезжать:

- Слушайте, начальство, я сегодня не ел, со своей дражайшей половиной потявкался. Вон, посмотрите, на той стороне улицы пекарня австрийская, и хлеб там всегда горячий. Давайте купим! Правда, очередь большая, но она быстро движется, я-то уж знаю, я часто сюда к одной подруге залетаю!

Ильин не возражал, тем более что и сам был не прочь закусить, так как выскочил из дома, не позавтракав. А аромат теплого, свежевыпеченного хлеба долетал сюда даже через улицу. И неожиданно для самого себя Ильин вызвался:

- Вы тут посидите, а я схожу и куплю каждому по батону. Смолотим за милую душу!

Ильин пересек улицу и занял место в очереди. Стоять здесь было все-таки лучше, чем томиться в пропахшей бензином и раскалившейся от жары машине.

Работала всего одна печь, и знавшая об этом очередь терпеливо ждала. В вожделенное чрево булочной впускали сразу по тридцать человек, и, по подсчетам Ильина, он попадал только в следующую партию.