Мафия

До остановки автобуса следовало пройти небольшим сквериком. Аллеи были пусты. Единственная мысль — поскорее добраться до гостиницы, пока не закрыли буфет. Подполковник был голоден как волк. Перекусил лишь утром да еще весь день провел на свежем морском воздухе. Латынис поравнялся с ларьком. Он помнил, что там продавали лимонад и пирожки. Но ларек уже был закрыт. Ян Арнольдович сглотнул слюну и прибавил шагу.

И тут вдруг со стороны ларька раздались выстрелы. Один, другой… Реакция сработала мгновенно: оперуполномоченный одним прыжком спрятался за ближайшее дерево и выхватил из кармана пистолет.

Из-за фанерного сооружения выскочили два человека и бросились к шоссе.

— Стой! Стрелять буду! — крикнул Латынис, устремляясь за ними.

Но беглецы припустили еще сильнее. «Уйдут»! — мелькнуло в голове подполковника. Первый выстрел он сделал на бегу. В воздух. Однако это не возымело никакого действия. Впереди открылось шоссе. Там автомобили, автобусы, и тогда пиши пропало, смоются. Ян Арнольдович на мгновение задержался, прицелился в ноги того, кто был ниже ростом. Раздался выстрел, и бежавший упал. Второй же успел вскочить в стоявшие у обочины «Жигули». Машина тут же рванула с места.

Только теперь Латынис почувствовал, что левый рукав рубашки намок от теплой липкой жидкости.

Ян Арнольдович, можно сказать, отделался легко: была повреждена лишь мягкая ткань плеча. А вот стрелявшему в подполковника повезло меньше: пуля, выпущенная из пистолета Латыниса, задела кость голени. Задержанного доставили в больницу, сделали операцию и поместили в отдельную палату под надежной охраной. Им оказался Евгений Мухортов, двадцати шести лет, нигде не работающий. Латынис и Дагурова решили допросить его не откладывая — случай был особый, так как напарник Мухортова исчез. Врач дал добро. Но тут случилось непредвиденное. Задержанный, оказывается, находился в состоянии наркотического опьянения, действие его кончилось, и у Мухортова началась абстиненция. «Ломка» скрутила задержанного так, что потребовалась помощь врачей.

— Когда будет можно его допросить? — спросила Ольга Арчиловна у главного нарколога города, поднятого с постели.

— Не знаю, — ответил тот. — Очень запущенный больной. На руках живого места нет, все вены исколоты. Тяжело нам будет вывести из абстиненции. По всему видно, сел на иглу давно и прочно…

Следователю и оперуполномоченному оставалось одно: набраться терпения. По настоянию Латыниса Мухортова перевели в Бузанчи, курортный городок километрах в пятидесяти от Южноморска. От греха подальше.

Буквально на следующий день Дагуровой позвонил Вербиков и сообщил: вопрос с командировкой в Италию решен. Ей нужно срочно вылетать в Москву.

По приезде в столицу Ольга Арчиловна сразу же зашла к Вербикову. Ее интересовало, кто обеспечит ей в Италии гостиницу и переводчика.

— Как прилетите в Рим, — объяснил Олег Львович, — свяжитесь с нашим посольством. А там действуйте по обстоятельствам. Насчет переводчика — персонально для вас посылать человека было бы роскошью. И потом, основное общение у вас будет с нашей соотечественницей.

Но ведь мне надо будет встречаться и с другими людьми. В аэропорту, гостинице… А я по-итальянски ни бум-бум.

— Какой учили в школе, институте?

— Английский.

— Так это, считайте, международный язык. Сможете объяснить самое необходимое?

— Боюсь, что нет. Совершенно выветрился.

— А имели небось четверки и пятерки? — улыбнулся начальник следственной части.

— Ходила в лучших.

— Я вижу, вас учили иностранному, как и нас, — вздохнул Вербиков. — Ладно, вам приходилось выкручиваться и не из таких положений. Прежде всего советую вам сейчас же связаться с Гринберг. Чтобы не получилось — вы в Палермо, а она в это время где-нибудь у родственников в Израиле или Америке. Телефон есть?

— Да, взяла у ее сестры. Позвоню.

— Ну и отлично. Действуйте.

Документы оформили довольно быстро, заграничный паспорт сделали тоже в предельно короткий срок. Получив его, Ольга Арчиловна позвонила Наде Чикуровой — та уж поездила по разным странам и могла просветить.

— Оленька, милая, — с грустью сказала та, — я уже и забыла про свои зарубежные вояжи. И потом, ездила в другие, застойные времена. Понятия не имею, как сейчас конъюнктура.

— В каком смысле?

— Ну, что прихватить с собой, чтобы продать…

— Продать? — опешила следователь.

— А что в этом особенного? — спокойно продолжала Чикурова. — Академики и те не гнушаются…

— То академики, а то работник прокуратуры.

— Вы с моим Игорем — два сапога пара. Но ведь захочется купить себе какую-нибудь тряпку или подарок Лаурочке. Много дали валюты?

— Шестнадцать тысяч лир.

— Странная сумма.

— Ну, это как бы суточные. Точнее, тридцать про"-центов от суточных. Гостиницу и питание обеспечит посольство. Командировка всего на два дня.

— Не густо. Впрочем, моя подруга привезла из Рима телефонный аппарат-трубку. Изящная штука. Вместо диска — кнопки. Отдала десять тысяч лир, а тут толкнула на Рижском рынке за сто пятьдесят рэ.