Мафиози и его мальчик (СИ)

Ладони Яра легли ему на живот, почти обнимая, хотя сам Яр вряд ли это осознавал. Он сдёрнул с бёдер Андрея полотенце, и Андрей ощутил на бёдрах прикосновение грубой ткани. Каждое действие Яра отзывалось приливом крови к его паху, и теперь он выпятил бёдра, чтобы потереться сквозь джинсы Яра о его набухший член.

- Шлюха, - выплюнул Яр в самое его ухо и куснул за мочку, от чего член Андрея едва не взорвался не дожидаясь начала.

- Если любить тебя – значит быть шлюхой, то да-а…

Договорить Андрей не успел, потому что в него до самых яиц вошёл горячий и почти сухой член Яра.

Андрей застонал. Было больно, но совсем не так, как раньше. Боль была другой – сладкой, возбуждающей, заставляющей двигать бёдрами в поисках новых прикосновений, мечтать о том, чтобы Яр дотянулся глубже, затронул самые чувствительные точки внутри него.

Яр не требовал инициативы. Он попросту сжал его бёдра и принялся вбиваться в сладкое нутро, но Андрей и сам изо всех сил подавался навстречу, увеличивая амплитуду и скорость, как только мог.

В какую-то секунду рука Яра скользнула вверх, кончиками пальцев Яр пересчитал позвонки на спине, тут же прогнувшейся перед ним, и остановился на шее, сильно, но осторожно сжимая, почти массируя её.

Это подобие ласки стало последней каплей.

Не дожидаясь помощи, Андрей поймал собственный член и принялся надрачивать. На щеках его и груди снова выступил пот, а от нестерпимого наслаждения глубоко внутри хотелось завыть.

Всё кончилось так же быстро, как и началось.

Во дворе взвизгнули тормоза – Андрей едва услышал этот звук сквозь шум крови в висках, и Яр резко вышел, так и не кончив.

Андрей развернулся, приготовившись принять его член в рот, но Яр уже взялся за джинсы.

Андрей скользнул к нему, прижимаясь всем телом и перехватив его член, принялся натирать другой рукой, так же как свой.

Семя брызнуло одновременно, и Яр недовольно поморщился.

- Теперь вытирай живот.

Андрей улыбнулся улыбкой инкуба и, скользнув на колени, принялся вылизывать солёные капельки.

Яр смотрел на него сверху вниз с непонятной брезгливостью, и Андрею самому вдруг стало противно. Он вытер губы и поднялся, не глядя Яру в глаза. Подобрал с пола полотенце и вытер сначала его, потом себя.

- У меня встреча, - сказал Яр, продолжая наблюдать за ним.

Андрей кивнул.

- Я нужен? – спросил он.

Бывало по-разному. Андрей не знал, от чего это зависит. Иногда Яр приказывал ему не показываться на серьёзных переговорах, иногда, наоборот, требовал, чтобы Андрей стоял рядом с ним.

К ребятам, которые привозили дань, он почти всегда выходил один.

- Сиди здесь, - сказал Яр и, отпустив его, стал спускаться вниз.

Андрей с тоской проследил за ним и вздохнул.

Он потянулся и, покрепче затянув полотенце, пустился в путешествие по комнате, раздумывая, чем бы заняться. Остановился, оглядывая тумбочку и пытаясь понять, что привлекло его внимание.

На тумбочке лежала стопка фотографий – чёрно-белых и потёртых. На верхней Яр был в военной форме. В одной руке он держал поднятый вверх калаш, а другой обнимал незнакомого парня в такой же точно форме ОКСВА.

Парня Андрей не знал. А вот Яр казался ему знакомым чуть не до боли, хоть это был и не тот Яр, рядом с которым он просыпался по утрам.

Андрей взял в руки фотографию, чтобы рассмотреть её поближе. Яр тут был заметно моложе, но уже не мальчишка. На форме красовались майорские погоны, а на лице была улыбка – улыбки Андрей не видел на лице Ярослава ещё никогда.

Андрей и сам чуть улыбнулся, а затем провёл кончиком пальца по щеке Ярослава, будто желая погладить её.

Затем не глядя потянулся и взял в руки следующее фото. Положил его поверх первого и замер, чувствуя, как бежит по спине холодный пот.

Здесь тоже был Яр. А ещё… Здесь был его отец, и здесь был он сам.

Андрей понял, откуда ему знакомо первое фото.

Как наяву встали перед глазами картины лета, оставшегося в прошлой жизни. Ему было четырнадцать, и те каникулы он ещё проводил с отцом. Уже не ребёнок, но ещё совсем не взрослый. Хотя, конечно, для спецназовца, приехавшего к отцу, наверняка он выглядел мальчишкой.

Андрей осел на кровать и опустил лицо на ладонь, пытаясь подавить захлестнувший его с головой приступ стыда.

Он знал тогда, что майор Толкунов любит мальчиков. Видел, как Толкунов смотрел на него, мгновенно отводя взгляд, едва Андрей поворачивался к нему. Это щекотало нервы, и Андрею было любопытно, – что может значить этот взгляд.

Он сам, первый начал подсаживаться к Толкунову поближе. Старался соприкоснуться с ним бедром, плечом, рукой.

Толкунов дрожал всем телом от этих прикосновений, будто голодный зверь, которого гладили промеж ушей. Он тут же отодвигался и старался сделать вид, что ничего не произошло, а Андрей улыбался, теша своё самолюбие. Его заводила одна только мысль, что этот взрослый солидный мужчина, прошедший войну офицер, дрожит, глядя на него.