Мафиози из гарема

Иван Птенчиков ехал в Реабилитационный центр. Настроение было приподнятым: через три часа он со своими верными помощниками Варварой Сыроежкиной и Егором Гвидоновым должен стартовать в прошлое, в средневековый Стамбул, ко двору султана, носящего звучное имя Абдул-Надул. С определением даты прилета пришлось повозиться: дотошный Сапожков сумел выяснить, что во времена, примерно обозначенные специалистами в результате экспертизы миниатюр, правили один за другим два султана с таким именем – Абдул-Надул Великолепный и Абдул-Надул Великовозрастный. Растерявшихся историков выручил тот факт, что мусульмане издавна пользуются календарем хиджры, заметно отличающимся от принятого у христиан григорианского календаря. Мусульманское летоисчисление ведется с 16 июля 622 года – условной даты начала переселения, то есть хиджры, мусульман из Мекки в Медину. В основе счета времени лежит лунный календарь, а так как лунный месяц короче солнечного, то все даты календаря хиджры ежегодно сдвигаются, наступая, если их определять по григорианскому календарю, на 11 дней раньше, чем в предыдущем году. В результате скрупулезных вычислений Олег и Аркадий обнаружили, что за все 19 лет правления Абдул-Надула Великовозрастного, взошедшего на престол, когда ему было уже за сорок, праздник Ураза-байрам ни разу не наступал в ноябре! Зато во времена его преемника это произошло дважды: один год ближе к концу месяца, другой – ближе к началу. Егор, недолго думая, предложил бросить монетку: «орел» – летим в начало ноября, «решка» – в конец, однако друзья его не поддержали. Подготовка к экспедиции снова застопорилась. Историки тщетно ломали свои переполненные знаниями головы, педантичная сторонница научного подхода Варвара Сыроежки на ругала мужа за легкомыслие, мэтр Птенчиков в глубокой меланхолии по сотому разу перелистывал страницы музейного фолианта.

– А что это за мелкие крапушки разбросаны по периметру картины? – недовольно хмурясь, пробормотал он, вновь разглядывая судьбоносное изображение «ноябрьского Ураза-байрама».

– Брак в работе? – предположил Аркадий.

– Магические символы! – брякнул Егор.

– Если и символы, то скорее уж не магические, а праздничные, – возразил Олег. – Может быть, художник аллегорически отобразил раздачу беднякам «милостыни завершения поста» – «закят ал-фитр»? В таком случае крапушки – это мелкие монеты…

Все столпились вокруг стола и с новым интересом уставились на миниатюру.

– На монеты не похоже, – авторитетно изрек Аркадий. – Если говорить о праздничных символах, то, возможно, это не деньги, а сладости?

– Ну да, сахарная пудра, – фыркнул Олег.

– А при чем тут сладости? – не поняла Варя.

– Ураза-байрам – это праздник Разговения, знаменующий окончание поста в месяце Рамадан. Продолжается он три дня. В первый день совершается специальная общая молитва в большой мечети или под открытым небом, на которую, по всей вероятности, и направляется изображенный здесь Абдул-Надул со своей свитой, далее следует праздничная трапеза. Традиционным является посещение могил родственников, общественные гуляния, подношение подарков, обновление одежды…

– Сладости, – нетерпеливо подсказала Варя.

– Помимо сбора пожертвований и раздачи милостыни в Турции издавна принята также раздача сладостей, отчего этот праздник получил еще одно название – Шекер-байрам, или «сахарный праздник».

– Как удачно, что мы прибываем в Стамбул именно в этот день, – обронил Гвидонов.

– Дорогой, ты невыносим! – тут же вскинулась Варя. – Я считаю, тебя следует отправить в Стамбул на время поста, чтобы ты хоть немного подумал о совершенствовании души, а не об удовольствиях желудка.

– Душу следует совершенствовать постоянно, – меланхолично напомнил Птенчиков, разглядывая пеструю свиту султана.

– Смотрите, тут еще есть какие-то непонятные холмики. – Варя с обвиняющим видом провела пальцем вдоль дорожки, идущей от ворот дворца.

– Куличики, – фыркнул Егор, но тут же стушевался под суровым взглядом супруги.

– Куличики… – как загипнотизированный, повторил Иван. – Куличики… Куличики…

– Эй, с тобой все в порядке? – участливо тряхнул мэтра за плечо Аркадий. При его богатырской комплекции терапевтический результат процедуры оказался весьма ощутимым: голова Ивана мотнулась, будто хотела взмыть в небо, оставив бренное тело без присмотра, челюсть клацнула, почти сумев прикусить язык, взгляд сфокусировался, утратив опасную задумчивость, и Птенчиков взревел не своим голосом:

– Это не куличики! Это сугробики! – после чего примялся радостно хохотать, хлопая себя по коленкам.

– Соображай, что творишь! – набросился Олег на Аркадия. – Это ж человек, а не кокосовая пальма! Иван, не волнуйся, у тебя просто нарушилась связь между… между… ну, не знаю, психиатры разберутся. Сейчас вызову «скорую» из Реабилитационного центра.

– Подожди, – отмахнулся Иван, не принявший тревоги приятеля на свой счет, – в Реабилитационный центр я заеду перед отлетом, попрощаться с нашим «пришельцем», а сейчас незачем беспокоить больного человека, все и без того ясно: на миниатюре изображен снег!