Мафиози из гарема

Варя смахнула с ресниц замешкавшуюся слезинку. На душе стало легко и празднично. «Егор меня спасет. Егор меня спасет», — звенело в голове. Не в силах усидеть на месте, она вскочила на ноги и принялась бодро вышагивать в такт этим волшебным словам. Поравнявшись в очередной раз с низкой, обитой железом дверцей, она остановилась и злорадно подумала: «Так-то, почтеннейшие! Думаете, что посадили пташку в клетку, а она возьмет да и упорхнет!»

Она презрительно пнула дверь ногой. Та жалобно скрипнула и… распахнулась.

— Надо же, меня забыли запереть! — изумилась Варвара. — А может, я и вовсе свободна идти куда вздумается?

«Не надейся, — скептически хмыкнул внутренний голос. — В гарем трудно попасть, но выбраться оттуда практически невозможно».

— По крайней мере, сходить на разведку мне никто не запрещает, — оборвала Варвара пессимистичный монолог внутреннего голоса.

Выскользнув из комнаты, Сыроежкина оказалась в узком коридорчике, ведущем в просторный общий зал. Стены его пестрели изразцовой отделкой, над жарким очагом красовалась нарядная медная труба с коническим навесом. У стены журчал изящный фонтан, а крепкие двери темного эбенового дерева радовали глаз перламутровой инкрустацией. В зале было многолюдно: тут и там расположились щебечущие стайки очаровательных наложниц юного султана. Стоило Варе покинуть свое убежище, как все они, будто по команде, замерли и принялись беззастенчиво разглядывать девушку, отпуская язвительные комментарии:

— Надо же, какая худосочная…

— А длиннющая, что твоя веревка! Это просто неприлично.

— Понаехали тут всякие. Наш господин который день в меланхолии мается, самим тепла и ласки не хватает!

Внезапно одна из дверей с треском распахнулась, и на пороге, сверкая огромными глазищами, появилась… нет, не женщина, а разъяренная фурия, пребывающая на девятом месяце беременности. Торжественно выпятив свой огромный живот и уперши руки в бока, она двинулась прямо на Варю:

— Mamma mia![3] Что моя видеть? Новый наложниц! — далее последовал набор изощренных турецких ругательств, густо замешанных на кипучей итальянской страсти.

— Не волнуйтесь, я скоро уйду… — Варины попытки наладить конструктивный диалог потонули в нарастающем крещендо:

— О Madonna! Этот женщин хочет лишить меня любви нашего господина! — Итальянка перла на Сыроежкину, точно танк на баррикады.

— Нет-нет, поверьте, я здесь случайно, — попятилась Варвара, тщетно пытаясь погасить зарождающийся нелепый конфликт. — Честно говоря, у меня уже есть муж. А султан вообще не в моем вкусе…

— Все слышать? — возмущенно взвизгнула беременная наложница. — Ей не понравиться наш господин! Бей ее, presto, presto![4]

Издав воинственный клич, итальянка с проворством, которого трудно было ожидать от беременной женщины, кинулась на Варю. Остальные, казалось, только этого и ждали. Девушка метнулась к своей двери, но ее все же успели схватить за край феридже. В ужасе оттого, что может сотворить толпа озверевших от скуки женщин, Варя попыталась выскользнуть из любимого наряда, но лишь запуталась в длинных рукавах и теперь беспомощно трепыхалась под напором разгоряченных наложниц. Кто-то схватил Варю за косу, кто-то тянул руки к ее лицу в надежде лишить новую игрушку султана товарного вида… Дамочки пронзительно верещали, улюлюкали и свистели, от души наслаждаясь неожиданным развлечением.

Общий гвалт вдруг прорезал пронзительный голос:

— Отста-а-авить!

Женщины мгновенно вытянулись по стойке «смирно». Со стороны коридора стремительно приближался Черный евнух — гроза и полновластный начальник гарема.

— Так, дисциплину нарушаем? — Он обвел притихших красавиц тяжелым взглядом. — С виновными разберусь позже, а сейчас — на прогулку шагом марш. А ты, — он ткнул в Варину сторону толстым пальцем, — иди к себе и не высовывайся, пока не велят.

Зал быстро опустел. Варя юркнула в свою каморку и плотно закрыла дверь. Вот и сходила на разведку! Хорошо, жива осталась.

«Надо бы связаться с Иваном Ивановичем, — неожиданно подумала она. — Как он там, бедненький? Может, его тоже рвут на части невменяемые аборигены? Ох, попадет мне от мэтра…»

Соорудив на скорую руку пирамиду из подушек, Варя припала к вычурным извивам кованой решетки, закрывающей окно. Заветной башни отсюда видно не было — окно выходило во внутренний дворик гарема, окруженный высокой стеной. В центре небольшого, тоскующего по летнему теплу садика стояла уютная беседка, от нее веером расходились в разные стороны дорожки, выложенные разноцветными камешками. По дорожкам бродили девушки, разряженные, будто куклы в витрине дорогого универмага. Некоторые из них проходили так близко от окна, что Варя вполне могла бы проникнуть в их маленькие тайны. Но — увы: все как одна обсуждали лишь недавнюю потасовку.

«Надо же, какое коллективное обожание отдельно взятого мужчины! — удивлялась Сыроежкина. — Нет, если бы мой Гвидонов завел еще одну жену, я бы…»