Маг

– И я, что ли, мешок? – поддакнул Зопин. Тут уже Многоликий просто рассмеялся и согласно кивнул:

– Что ж, пусть вас Белоголовый выводит, – а затем добавил: – И я с вами пойду. Мне тоже интересно на этот выход поглядеть.

Поскольку гномы были готовы к походу, мы всей компанией сразу отправились в кабинет Многоликого, откуда был открыт выход в шахту скалы. Многоликий молча, но очень внимательно следил за всеми моими манипуляциями, пока мы спускались вниз и выходили из скалы.

Когда каменная глыба отвалилась, открывая выход, Многоликий принялся внимательно рассматривать и сам монолит, и края скалы, к которой он примыкал, а мы вышли на луг и, последний раз хлопнув друг друга по ладоням, простились. Гномы зашагали в сторону рощи. Мы втроем стояли и смотрели им вслед. И вдруг за нашей спиной раздался спокойный голос Многоликого:

– По-моему, они направились совсем не в ту сторону…

– Кто знает, в какой стороне у них неотложные дела, – неожиданно произнес Данила.

– Действительно, кто знает?… – задумчиво согласился Многоликий.

Мы молча вернулись в каменный зал. Я еще раз показал Многоликому, как закрывается и запирается скала, повторил заклинивающий каменную глыбу наговор. Потом мы поднялись в замок, и Данила тут же побежал на стену еще раз махнуть гномам рукой, а мы с Многоликим направились в его апартаменты, где меня ожидало обещанное знакомство с придворным ювелиром.

Невысокий седой человечек явился с аккуратным саквояжем, в котором были уложены образцы металлов и несколько по-разному ограненных драгоценных камней. Он явно ожидал очередного придворного заказа, и когда Многоликий представил нас друг другу, с вниманием уставился на меня. Я присел к маленькому столику и слегка тряхнул левой кистью. Из-под ногтя мизинца показался кончик иглы.

Я аккуратно вынул ее и положил на стол.

– Вот, мастер, мне необходимы еще три такие же… Ювелир склонился над столешницей и сквозь возникшую у него в руке лупу принялся рассматривать иглу.

– Они изготавливаются из серебра и, как вы видите, тщательно полируются…

– И это все? – Ювелир был разочарован.

– И это все, – с улыбкой подтвердил я. – Но после исполнения этого заказа ты сможешь называть себя еще и оружейником…

– Так это оружие?! – В его голосе звучало искреннее изумление.

– И довольно грозное… – снова подтвердил я.

Он вновь, уже со значительно большим интересом осмотрел мою последнюю иглу.

– Нет проблем… – поднял он наконец голову. – К какому сроку необходимо сделать?…

– Ко вчерашнему дню… – со вздохом ответил я. Он понимающе улыбнулся, достал небольшой пинцет и аккуратно уложил иглу в маленький футляр. Закрыв саквояж, он поклонился Многоликому и быстрыми, мелкими шажками покинул кабинет.

Затем Многоликий проводил меня в соседнюю комнату, где меня ожидал писец. Я должен был продиктовать ему свои «мемуары» о картинках, которые накануне мне показал свихнувшийся камень.

Надиктовывал я довольно долго, выбирая выражения и стараясь по возможности точно воспроизвести свои ощущения. Ванька неподвижно, словно древний сфинкс, сидел рядом с моей ногой, не сводя внимательного взгляда с писца. Вернее, с кончика его пера, мелькавшего в воздухе вслед за каждым росчерком. А писец краем глаза косился на этого страшного, непонятного, неподвижного зверя, ожидая, от него какой-то коварной неожиданности.

Когда мы уже почти закончили, в кабинет, где мы расположились, вошел Навт и передал приглашение от Многоликого. Едва услышав, что меня ждет Многоликий, писец прекратил писать, сложил письменные принадлежности и бумагу в специальный ящик и молча с поклоном удалился. Увидев меня, Многоликий отложил в сторону какой-то маленький томик, который внимательно изучал, и сказал:

– Наш гонец должен быть уже в Некостине. Я думаю, тебе будет интересно посмотреть, что получится с твоим Глазом.

С этими словами он снял с зеркала покрывавший его платок и движением руки пригласил меня поближе к столу. Я быстро произнес заклинание, замкнувшее дверь, и направился к Многоликому. Он в это время уже поглаживал уголок зеркала, открывая Взгляд.

Зеркальная поверхность замерцала, и в ней в свете угасающего дня возникло изображение верхнего, зубчатого края кирпично-красной стены. На одном из зубцов примостилась пестрая сорока, ветер топорщил у нее на спине пестрые перья, но она, не обращая на него внимания, деловито разглядывала двор, лежавший за стеной, внизу. В клюве у любопытной сороки что-то поблескивало.

– Какова? – восхищенно спросил Многоликий, не отрываясь от изображения и медленно поворачивая Взгляд.

Сорока перескочила поближе к внутреннему краю стены и буквально свесилась во двор. И тут в поле зрения появились два стражника, одетые в хорошо мне знакомые костюмы гвардейцев Единого-Сущего. Они стояли за зубцами стены, на площадке для стрелков метрах в пятнадцати от сороки, спрятавшись в тени одного из зубцов, и не сводили с нее глаз. Птица, казалось, их не замечала.

Тут я почувствовал, как напряглась фигура Многоликого, а сквозь стиснутые зубы прорвалось:

– Ну что он делает?! Как же можно так подставляться?!