Маг

– Да почитай, все здесь, – ответствовал Зопин. – Вон апостол твой валяется… в двух частях. А пошаришь по травке, и ребяток его сыщешь. Правда, не всех, двоим срочно вернуться понадобилось, так они прямо лесом назад двинули…

Мужичок тупо уставился на останки Пипа и минуты две не мог оторвать от них глаз. Затем он снова повернулся к нам и вежливо задал очередной вопрос:

– Так это что, вы, благородные господа, их покрошили?

– Ну как можно… – вступил в разговор Опин. – Это они с оружьишком в салки играли. Кто не увернулся – тот не виноват… или не тот виват… или тот не выживат… В общем, тот подыхат. Сначала апостола своего порешили… прям пополам – он у них самый негибкий оказался, а потом уж и друг дружку. Такие озверевшие были, просто жуть.

Опин склонил голову набок и задумчиво добавил:

– Может, вирус какой убийственный подхватили?…

– Ага… – пробормотал себе под нос мужичок. – Значит, мне их теперь закапывать. – И огорченно добавил: – Тоже мне, нашли место, где в салки играть…

Тут я выдвинулся несколько вперед и спросил:

– А не подскажет ли уважаемый, где мы могли бы найти достопочтенного Гарона?…

– А он вам зачем?… – подозрительно спросил мужичок и сделал шаг назад, в воду.

– Во-первых, нам надо срочно на тот берег. А во-вторых, мы должны передать ему привет от его старой знакомой, которая, со своей стороны, поддерживает нашу просьбу о переправе… И раненый у нас… – неожиданно добавил я совершенно другим тоном, кивнув на кота.

– От какой такой знакомой?… – спросил наш недоверчивый собеседник и сделал еще шаг назад.

Я чуть присел, и догадливый Данила вытащил из кармана моей рубашки металлическую бусину Ясы. Зажав ее в кулаке, Данила двинулся к мужику, не обращая внимания на намокающие ноги.

Разглядев бусину, мужичок бодрой рысью рванул вперед, выхватил ее из ладони Данилы, внимательно рассмотрел и с криком: «Сейчас…» бросился обратно в воду и исчез. А через несколько минут из зарослей камышей выползла большая, испачканная потеками смолы лодка и ходко направилась в нашу сторону. На ее корме в позе венецианского гондольера орудовал веслом наш мокрый знакомец. Лодка с разгона уткнулась в берег, и лодочник призывно замахал рукой. Мы бросились едва не бегом и через минуту разместились в плавсредстве. Зопин столкнул ее в воду и запрыгнул последним. Гарон ловко развернул лодку и погнал ее к противоположному берегу. Вся переправа заняла у нас не более десяти минут. Когда мы уже выпрыгивали на песок, Гарон застенчиво обратился ко мне:

– Как думает благородный господин, могу я взять себе лошадь апостола Пипа? Как я понимаю, вам она не нужна, да и ему тоже…

И он с надеждой посмотрел мне в лицо.

– Я совершенно не против, но поостерегись… Если кто-то сообщит Единому-Сущему, что ты забрал лошадь апостола, как бы тебе это приобретение не вышло боком.

Он лукаво скосил глаза, и я понял, что ему известно средство отвести от себя эти гнусные подозрения. Скорее всего пропажу лошади он просто свалит на нас. «Ну и пусть, – додумалось мне, – хороший человек попользуется…»

Не успели мы покинуть лодку, как Гарон тронулся в обратный путь, предвкушая, по-видимому, неплохую поживу на поле битвы. Не считая лошади. Ну что ж, поле битвы обычно достается мародерам.

Мы двинулись прочь от Нароны. Шагали быстро и молча. Было не до разговоров. Все думали только об одном. И эти мысли еще больше нас объединяли. Широкая тропа, начинавшаяся прямо у места нашей высадки, тянулась через холмистую равнину, покрытую лугами и болотцами, среди которых попадались небольшие рощицы и заросшие кустарником пустоши.

Вскоре, перевалив через вершину очередного холма, мы увидели у его подножия небольшие домики окраины города, оказавшегося искомым Гавлем и представлявшегося, по сравнению с оставшимся позади Лостом, и значительно более крупным, и гораздо более привлекательным. Гномы шагали уверенно и, похоже, хорошо знали, куда надо держать путь. Еще через полчаса мы остановились у свежепокрашенного в бело-голубые цвета двухэтажного здания, и Зопин, быстро взбежав по ступеням широкого крыльца, рванул на себя высокую остекленную дверь.

Мы вошли через небольшой тамбур в просторную светлую комнату со стульями, расставленными по стенам, и большим столом посредине. В дверь с противоположной стороны комнаты тут же вошла пожилая женщина в темно-синем длинном и глухом халате и такой же косынке на голове. Подойдя к нам, она мягким голосом поинтересовалась:

– Я слушаю вас, благородные господа. Кто из вас нездоров?

Опин шагнул ей навстречу и сурово проговорил:

– Тетенька, нам нужен ваш самый хороший лекарь! Наш товарищ нуждается в хорошем лечении… – Он мотнул головой в сторону стола, на котором я уложил сверток с Ванькой. – И побыстрее…

– Но позвольте, это же кошка!… – воскликнула «тетенька», увидев черную усатую морду с закрытыми глазами и нервно подергивающимися ушами, показавшуюся из-под лоскутьев плаща.

– Не кошка, а кот! – неожиданно заорал Зопин. – И это отнюдь не означает, что он должен остаться без помощи!…