Маг

Данила нетерпеливо дергал меня за руку, а я приходил в себя после всех моих колдовских манипуляций. Наконец, влекомый моим маленьким товарищем, я приблизился к отверстию в стене пещеры. Оглянувшись назад, в полумрак, я удостоверился, что трещинка перехода хорошо замаскирована и не видна от входа, а потом высунул голову из пещеры наружу.

Выход из пещеры располагался прямо в отвесной скальной стене, покрытой редкими кустиками и клочковатой, но высокой травой. Кроме того, скалу украшали неприятного вида каменные осыпи. Внизу расстилался лес – дремучий лес без конца и края, только где-то у самого горизонта отблескивала большая вода. Я со вздохом убрался обратно в пещеру, и мое место занял Данила. Через пару минут он повернулся ко мне с вытянувшимся личиком, на котором было написано: «И как же мы отсюда выберемся?»

– Вот поэтому этим выходом и не пользовались... – ответил я на незаданный вопрос и принялся разматывать веревку, поминая добрым словом Опина. Один конец веревки я привязал к огромному валуну, лежавшему рядом с отверстием пещеры, а второй завязал скользящим узлом под мышками у Данилы.

– Давай попробуем... – со вздохом сказал я и кивнул на выход. Данила тут же начал выбираться наружу ногами вперед.

Самое неприятное было в том, что я не мог наблюдать за его спуском. Я медленно травил веревку, так что порой слышал поторапливающие Данилины крики. Когда веревка ушла в отверстие целиком, я высунулся вслед за ней и увидел, что Данила выбрался из петли и повис на вытянутых руках. Не успел я его остановить, как он отпустил веревку и...

Через мгновение он стоял на небольшом выступе и призывно махал мне руками. Я вернулся в пещеру, втянул внутрь веревку и достал из своего мешка тонкий шнур. Потом с помощью веревки и шнура я спустил вниз наши мешки, а уж следом за ними отправился сам, предварительно подготовив веревку к съему. Спустившись на всю длину веревки и повиснув над Данилой, я дернул шнур, отвязав веревку от валуна, и рухнул на облюбованный мальчишкой карниз. Падал я всего метра два, поэтому все обошлось нормально.

Дальнейший спуск проходил гораздо проще, и минут через сорок мы уже стояли у подножия отпустившей нас горы. С этого места вход в пещеру был совершенно незаметен, а подъем по голым каменистым осыпям совершенно непривлекателен.

Мы уселись на травку передохнуть и огляделись по сторонам. Вокруг нас шумела тайга. Столетние ели вымахнули свои верхушки к небу, цепляясь за плывущие над ними облака. В их тени густо разросся подлесок, состоявший из ольхи, тонких осин, рябин, кустов орешника и бузины. Да, это была родная тайга, так что мы могли надеяться, что вышли где-то в России. Если только это не была Канада. Я сам там не был, но говорят, что их тайга очень похожа на нашу.

Немного передохнув, мы двинулись вперед. Со скалы в непроглядном таежном безбрежье я не заметил никакого человеческого жилья, и поэтому решил идти к воде, видневшейся на горизонте, – на побережье людей найти легче.

Судя по положению солнца, было еще достаточно рано – часов девять-десять утра, но тайга уже давно проснулась. Мы шагали по высокой молодой траве, упругому мху и хвойной подстилке и слушали разноголосицу леса. Данила радовался, словно точно знал, что мы скоро будем дома. Он шагал вприпрыжку и что-то весело насвистывал. Минут через двадцать он спросил:

– Дядя Илюха, ты меня до дома проводишь или позвонишь папе, чтобы он за мной подъехал?

– Ну, мой дорогой, нам еще надо найти людей и выяснить, где мы вообще находимся.

– А разве мы не возле Москвы?..

– Я точно не знаю, но мне кажется, что такого леса под Москвой нет...

Данила принялся крутить головой, на этот раз оглядывая окрестности гораздо внимательнее. Потом он вдруг приостановился, повернулся ко мне и прошептал:

– А может, вон у него спросить?

– У кого? – также шепотом переспросил я.

– Ну вон у него... – Он не глядя мотнул головой в сторону и добавил: – Вон, за елкой прячется...

Я пригляделся. Бог мой! За елкой, на которую кивал Данила, притаился странный мужичок. Ростом он был как раз с Данилу, волосы совершенно непонятного цвета были зачесаны налево, а правого уха не было и в помине, кожа на лице то ли из-за падавшей на него тени, то ли по какой другой причине отливала в синь. Причем мужичок совсем и не прятался, он просто стоял за деревом и внимательно за нами наблюдал. Разглядев этого аборигена, я сразу его узнал и понял, что до человеческого жилья нам далеко, поэтому, повернувшись к нему, я учтиво поклонился и громко сказал:

– Приветствую тебя, лесной хозяин, очень рад тебя видеть...

Данила пырскнул на меня глазом и, в свою очередь, отдал лешему поклон. Леший вышел из-за елки и, наклонив голову, уставился на нас долгим, посверкивающим зеленью взглядом. Теперь стало видно, что кожа у него на самом деле синеватая, на лице нет ни бровей, ни ресниц. Одет он был в темно-зеленый добротный кафтан, запахнутый на правую сторону, и в хорошие прочные ботинки, только правый башмак был надет на левую ногу, а левый – на правую.