Маг

– Это кому... мыслишку... из башки?.. – пыхтя и глотая слова, напирал брюхом на товарища Синий колпак. – У меня знаешь сколько этих мыслишек?.. Не то что у некоторых... у которых ни мыслишек, ни волос... Все разбежались в разные стороны...

– Ага! Знаю я твои мыслишки... Две всего и осталось... Пожрать да под кустом поваляться! Еще смотрит, у кого кто разбежался, а у самого и разбегаться-то нечему!.. – Брюхо Опина снова принялось за дело.

– Это у кого разбегаться нечему?.. У меня еще все волосики на месте, не то что у некоторых – все пообтерлись... До блеска... – последовал очередной пих брюхом.

– Что?! Это у меня-то все волосы пообтерлись?..

Но Зопин грубо нарушил очередность высказывания и пихания, неожиданно ляпнув:

– Ну не все... Половина...

Опин замолчал, словно подавившись словом, и, скосив глаза вбок, лихорадочно решал – уступил ему Зопин в споре или нанес очередное оскорбление.

– Слушайте, ребята... – вмешался я, к искреннему огорчению Данилы, с интересом наблюдавшего за развитием гномьего диспута, – вы мне лучше скажите, зачем вам эти маленькие кайла?

Я заметил притороченные к вещмешкам гномов маленькие кайла с двумя острыми обушками сразу, как только мы тронулись в путь. Они меня очень заинтересовали, но по дороге у меня не было ни сил, ни времени спросить о них. А вот сейчас мой вопрос был как нельзя кстати еще и потому, что позволил мне отвлечь горячих ребят от их несуразного спора.

Опин сурово посмотрел на меня, как на некую помеху в деле наведения справедливости, но, немного помолчав, вдруг промычал:

– Угу... – Потом повернулся к Зопину и спросил: – Ну ты, носатый, волосатый, чай сегодня будем пить или ты от усталости совсем ножки переставлять не в силах?

– Это кто ножки переставлять не в силах?.. – завел по новой Зопин, но вдруг заткнулся, смутился и быстро направился в лес. Через несколько минут, под довольным взглядом Опина, он уже стаскивал в кучу сухие сучья для костра. А еще через несколько минут на поляне весело потрескивало пламя, над которым повис котелок, полный свежей родниковой воды. Зопин хлопотал между кострищем и развязанным мешком, а Опин, убедившись, что его коллега загружен работой, присел на траву рядом со мной и пояснил:

– Сегодня его очередь готовить еду.

– Но, по-моему, обед вы готовили вдвоем?.. – спросил я.

– Да разве этому обжоре можно крупу доверить? Он же каши на пять лет вперед сварит и всю сразу съест, а потом всю дорогу стонать будет, что у него животик пучит!.. Брюхо ненасытное!..

Я едва не заметил, что брюхо у него самого мало уступает зопинскому, но вовремя прикусил язык. Опин между тем продолжал:

– Вот ты спросил насчет нашего инструмента. – И он любовно погладил свое кайло. – А судя по возрасту, мог бы уже знать, что гномы – народ стихийный... То есть дети земли и огня! Значит, должны понимать в рудах, металлах, камнях, а значит, и в рудничном деле. А какой такой может быть рудничный мастер без обушка... без кайла по-твоему. Мы с самого рождения получаем в руки такой инструмент и уже без него никуда. – Он снова ласково погладил рукоять кайла.

– Вот я заметил – у тебя шпага на поясе болтается... Покажешь?

Я молча вытянул клинок из ножен и подал рукоятью вперед гному. Тот принял оружие и для начала вывесил его на ладони. Одобрительно хмыкнув, он внимательно рассмотрел эфес, ласково его огладил и перенес свое внимание на клинок. Послюнявив палец, гном тщательно вытер его о штаны и медленно провел им вдоль всего клинка, склонив к нему поросшее волосом большое ухо. Затем перевернул клинок и проделал ту же операцию с другой его стороной. Он не пробовал остроту заточки, он просто водил большим пальцем по плоской поверхности шпаги. Его щекастое лицо вдруг стало страшно озабоченным, и он еще раз, как-то лихорадочно и в то же время тщательно, повторил всю процедуру.

В этот момент Зопин заорал:

– Эй, подходите, чай готов!..

Опин вскинул голову и охрипшим голосом позвал:

– Ты, Синий колпак, подь сюда... Быстрее, быстрее... – поторопил он замешкавшегося товарища. Тот совсем уж было собрался начать привычную перепалку, но, увидев озабоченную физиономию Опина, быстро подбежал и тоже склонился над клинком. Опин снова послюнявил палец и в третий раз начал возить им по тускло светившейся стали. Теперь уже два уха чутко прислушивались к этому движению.

– Ну?.. – поднял наконец голову Опин.

– Ты думаешь?.. – ответил Зопин.

– А ты что, сам не слышишь?.. – ехидно ощерился Опин.

– Слышу, только откуда он взялся?.. – Зопин выглядел смущенным. После этого оба гнома одновременно уставились на меня.

– Откуда у тебя эта вещь?.. – требовательно спросил Опин.

– Слушай... – вдруг заволновался Зопин, – ...там чай стынет.

Опин зыркнул на него глазом и, пробормотав:

– У, брюхо... – снова обратился ко мне: – Пошли чай пить. И расскажешь, откуда у тебя эта Сталь...

Слово «сталь» он именно так и сказал, что я понял – оно пишется с большой буквы «С».