Маг

И вот сейчас, разместив свое огромное жирное тело в роскошном кресле салона первого класса, пусть и не нового, но еще довольно приличного Боинга-987, Василий Семенович испытывал какое-то странное беспокойство. Обычно он легко переносил перелеты, не испытывая страха перед возможным падением самолета. Он не боялся высоты, и вообще мало чего боялся в свои пятьдесят три года. Тут он усмехнулся: вот странно складывается жизнь. Он был сыном крупного чиновника. Его папаша ни в чем не отказывал своему сыну, правда видимо этим он считал, что выполняет свой родительский долг. Его мама занятая исключительно собой, своими шопингами, фитнес-тренерами и масажистами, также не проявляла родительского рвения. Рос он, худым, даже желчным, злобным, хитрым, изворотливым, умным, циничным, и жестоким, обучаясь в одной из лучших частных школ Британии. Там он сколотил некое подобие клуба-банды. Которая весьма изворотливо третировала других учеников. Затем поступил и закончил один из самых престижных английских вузов. При этом несмотря на то, что отец настаивал на экономическом направлении, он выбрал искусствоведение. Сначала отец, видимо решив наконец показать себя заботливым отцом, даже грозил оставить его без средств, однако сын объяснил папе свое видение ситуации и папаша согласился со своим сыном. А потом оказалось, в семнадцать лет, что у него самого проблемы с обменом веществ. И хотя проблему можно было решить довольно несложной, хотя и дорогой даже для него операцией, он из-за странного внутреннего протеста отказался от нее. И скрыл себя настоящего за маской веселого и жизнерадостного бочонка жира. Однако за фасадом жизнерадостности и оптимизма скрывалось сущность хитрая, жестокая, злопамятная, циничная и крайне эгоистичная, с весьма странными или даже специфическими вкусами и пристрастиями. Закончив университет он вернулся в Россию и открыл художественную галерею. В его жизни было все. И женитьба на крайне некрасивой наследнице крупного состояния. И присваивание произведений и обман и контрабанда. Так он жил. Потом пришла Игра. Он по общей моде в нее тоже поиграл. Впрочем, не нашел там удовольствия и через месяц вялых попыток, навсегда ее оставил. Там попробовал себя в роли нежити, но как-то его это не прельстило. Показалось скучным. А вот к морю он пристрастился. Сначала это была дань моде. Он, достаточно богатый человек, и в своем кругу должен соответствовать стандартам. А в этих стандартах есть такая штука как яхта. Большая яхта. Первую свою яхту он купил еще до катаклизма. Само собой яхта была моторной. По сути это был небольшой теплоход, способный даже по океану ходить. И его это увлекло. Понравилось. Да и иногда, буквально пару раз, помогало решать определенные проблемы. Ведь это море. В нем может случится все что угодно. Вот и случалось. Из размышлений и воспоминаний его вырвал вопрос стюарда, предложившего ему напитки. По причине задержки вылета.

А вылет задерживался уже более чем на два часа. При этом капитан дежурно отмазывался погодой по маршруту. Впрочем, да, погода… Зима… Этот проклятый Гольфстрим, из-за которого все случилось. Как хорошо ему жилось в его родной Москве. Там у него было все, что нужно для нормальной жизни. А если чего-то и не хватало, он просто фрахтовал самолет и летел туда, где было то, что ему не хватало в тот самый момент. Но всегда возвращался обратно. Домой. Cейчас там уже до минус восьмидесяти зимой. И зима круглый год. И пришлось срочно менять место жительства на более теплый Краснодар. Только и здесь зима достала его. И теперь гнала его еще дальше.

Василия Семеновича внезапно охватило беспричинное волнение. Что делать, когда волнуешься? Правильно, поесть. Поесть Василий Семенович любил, тем более, что для первого класса вся еда, да и выпивка тоже, были не ограничены и полностью входили в стоимость билета. И, кстати, все было приготовлено здесь же, на борту, шеф-поваром, именно так было написано в рекламных проспектах.

Поэтому, чтобы заглушить свои чувства и ощущения, Василий Семенович заказал себе сначала шампиньоны жаренные в масле с чесноком, потом суп, и заканчивал уже трапезу приличным таким стейком размеров с сомбреро какого-нибудь мексиканца и на удивление хорошо приготовленным.