Маг. Биография Паоло Коэльо

Впрочем, многие бразильцы продолжали морщить нос при виде того, как расстилают красную ковровую дорожку под ноги их соотечественнику, где бы тот ни появлялся. Подобное отношение в очередной раз ярко проявилось в начале 1998 года, когда было объявлено, что с 19 по 25 марта Бразилия будет почетной гостьей на 18-м Международном книжном салоне в Париже. Министр культуры Бразилии Франсиско Уэффорт поручил президенту Национальной библиотеки академику Эдуардо Портеле сформировать делегацию писателей, которые будут принимать участие в торжествах по приглашению бразильского правительства. Утряски и согласования длились несколько недель, а когда до отъезда оставалось десять дней, в СМИ появился список тех пятидесяти счастливцев, что проведут за казенный счет неделю блаженного ничегонеделанья в Париже. Как и четыре года назад, перед Франкфуртом, имя Пауло Коэльо в этом списке не значилось. Правительство совершило по отношению к писателю, который поддерживал его, тем более бессмысленный демарш, что Пауло больше не нуждался в официальных приглашениях, чтобы участвовать в подобных церемониях. Прилетев в Париж по приглашению своей издательницы, он в день открытия Салона устроил автограф-сессию по случаю выхода французской версии «Пятой горы», выпущенной тиражом 250 тысяч экземпляров — вовсе не чрезмерным для человека, чьи книги выходили в этой стране тиражом пятимиллионным. Коэльо оказался в Париже на неделю раньше бразильской делегации и начал настоящий марафон интервью, пресс-конференций и выступлений на шести разных каналах французского телевидения. И наконец вечером 19 марта, под оглушительные звуки настоящей батукады, президент Жак Ширак и Рут Кардозо, «первая леди» Бразилии, представлявшая здесь своего мужа. Фернандо Энрике, перерезали ленточку, открыли Салон и в окружении толпы репортеров и охранников двинулись по залам «Пари-Экспо», где разворачивалось действо. На глазах у растерянных бразильцев Ширак вдруг отделился от своей свиты, подошел к стенду издательства Анны Каррьер, поздоровался с хозяйкой и, широко улыбаясь, заключил в горячие объятия Пауло Коэльо — единственного, как потом выяснилось, бразильского писателя, которого читал и которого через два года наградит орденом Почетного легиона — отличием, которого в недалеком прошлом были удостоены международные знаменитости вроде Уинстона Черчилля и Джона Ф. Кеннеди, а из бразильцев — авиатор Сантос-Дюмон, футболист Пеле и архитектор Оскар Нимейер. Прежде чем продолжить путь, Ширак полушутя заметил Анне Каррьер:

— Вы, должно быть, недурно заработали на книгах мсье Коэльо. Примите мои поздравления!

Одиночество триумфатора: Пауло, получив орден Почетного легиона, заперся в ванной отеля и запечатлел свою радость от получения высокой награды

Под взглядом бразильской «первой леди», Рут Кардозо, президент Франции Жак Ширак остановился, чтобы приветствовать Пауло, к которому официальная бразильская делегация отнеслась с пренебрежением

В открытом для широкой публики на следующий день «Пари-экспо» был поставлен еще один рекорд. Впервые с тех пор, как в 1970 году основали Салоны, автор подписывал свои книги семь часов кряду, делая краткие промежутки, чтобы выкурить очередную сигарету или выйти в туалет. И все же самое блистательное завершение «парижского сезона» сумела осуществить Анна Каррьер: за несколько дней до окончания выставки она сняла «Карусель дю Лувр», фешенебельную эксклюзивную галерею над знаменитым парижским музеем, где обычно устраивались показы мод знаменитых французских кутюрье. Пауло дал там банкет на шестьсот персон — изысканный ужин с лучшими сортами шампанского — для книготорговцев, издателей, журналистов и интеллектуальных звезд, настояв при этом, чтобы каждому из членов бразильской делегации в награду — или в отместку — за их спесь доставили в отель персональное приглашение на ужин. Один из них — писатель Зуэнир Вентура, только что выпустивший книгу с красноречивым названием «Зависть», вспоминает, как был озабочен Пауло тем, чтобы к бразильцам отнеслись с особым вниманием:

— Сам он не ужинал, а присаживался то за один, то за другой столик с гостями, стараясь, чтобы никто не чувствовал себя обойденным. Хотя в то время у его ног было все мало-мальски значительное в литературном мире, Пауло оставался в точности таким же, как всегда. Когда он подсел ко мне, то принялся расспрашивать, как идет моя «Зависть», получил ли я предложения перевести ее на иностранные языки и чем он мог бы посодействовать…

…Попросив музыкантов сделать паузу, чтобы произнести тост, Пауло поднялся с бокалом в руке и на хорошем французском поблагодарил присутствующих, рассыпался в похвалах соотечественникам и добавил под конец: