Маг черного солнца

— Император хотел сделать меня своей женой, комендант «Асвиора», похоже, тоже, только в довесок был готов устроить переворот. К тому же, их всех очень интересовали мои способности, возможности и моя кровь в разных аспектах и смыслах. Политика, мать ее…

ДеВель еще раз окинул меня взглядом и молча прибавил скорости. Затем, чуть подумав, добавил еще, отчего мы теперь неслись через мрак космоса на тройном форсаже. До самой таможенной черты в гиперрежим войти не удастся из-за магнитных аномалий и государственного запрета на прыжки в центральных системах.

Я пошла исследовать внутренности кораблика. Обнаружив каюту с четырьмя полками, я стала переоборудовать пространство вокруг. Через пять минут на шум пришел ДеВель и показал мне как убрать лишние полки, оставив одну верхнюю для сна, а одну нижнюю разобрать и превратить в столик и диванчик. Через полчаса возни мне удалось создать более-менее адекватную зону для жизни. Так же я обнаружила чистое постельное белье и термоодеяло с подушкой, которые были немедленно закинуты на верхнюю койку.

Всего пять минут ушло у меня на раскладывание вещей по рундучкам и столику. В рюкзаке я держала только любимые и памятные предметы, считая, что одежду и всякую ерунду я смогу купить в любой точке вселенной. Несколько амулетов, трофейный меч зансиви — древних врагов Империи, с которыми сложные отношения периодически переходят в военные столкновения, серебряная цепочка, которую я распускаю на зелье, небольшой блокнот с памятными записями. Терминал мой остался в покоях коменданта из-за риска быть отслеженной по нему. Пять фиолетово-голубых кристаллов из Крелонтена, последние из целого ларца, с которым я начинала странствия. Та самая деревянная шкатулка, забитая всякими безделушками — памятной медалью Гишмана, драгоценностями, подаренными гильдией звездных наемников, множество брелков, ключей от камер хранения с десятков баз, аварийный маячок, жетоны из далекого казино — я так и не успела до отлета их обналичить.

Я просидела почти час, разглядывая эти безделушки, и с каждой из них на меня обваливалась лавина воспоминаний. Тотемный кулон из мира, приучившего меня к горькой амарике… Я понюхала его и даже спустя столько лет ощутила запах пряных трав и глины. Миниатюрная флейта, едва размером с мой мизинец, удивительной работы, покрытая резьбой и разноцветной эмалью. Я неуверенно подула в нее, и тихие звуки разбудили в моей душе воспоминания об огромном подземном городе на одной оранжевой планете, где на поверхности было слишком жарко, чтобы жить. Мы сидели на плетеных из тонких корней циновках, жрецы играли на флейтах и чудесно пели. Я же пила горячий и терпкий отвар подземных грибов, вдыхая запах свежей земли и сырости. По стенам шли узоры и целые картины, прорезанные в уплотненном годами грунте.

Мне даже удалось сделать одно важное наблюдение — чем дальше мир от Империи, чем меньше в нем технологий, тем он самобытнее и колоритнее. Не всегда, конечно, чище и здоровее, но зато в таких мирах еще оставалась индивидуальность. Как правило, я избегала планет с куполами и без атмосферы, предпочитая наиболее приближенные к привычным мне мирам.

В какой-то момент, меня словно что-то отпустило. Я ощутила слабость и легкость во всем теле, как будто вдруг перестали работать генераторы гравитации. Мне едва удалось вскарабкаться на койку и стянуть с себя обувь. Я так и уснула в одежде, едва моя голова коснулась подушки. ДеВель уверенно вел корабль в пустоту, и мое подсознание решило, что ему можно доверять. Напряжение, в котором я жила последний месяц, исчезло, оставив за собой бесконечную усталость.

Глава 9

Я проснулась от легкого толчка, через миг он повторился. Прошлый опыт уверял меня в том, что это работали маневровые двигатели. Но зачем? На «Асвиоре» ими никогда не пользовались, такая огромная станция едва ли перемещалась хоть как-нибудь иначе, кроме орбитального вращения вокруг столичной планеты, а вместе с ней вокруг звезды. Работа же корректирующих двигателей никогда не ощущалась на этой махине.

Открыв глаза, я увидела серую переборку с рядом заклепок и немного опешила. И лишь когда я перевернулась на бок и окончательно проснулась, стало понятно, что это всего лишь «Черное солнце». Осознание всех текущих проблем горой навалилось на меня вместе с пробуждением, заставив застонать и нехотя спуститься с койки.

Я медленно побрела в душевой отсек, где наскоро привела себя в порядок, затем на камбуз. Только пройдя весь утренний круг, я ощутила готовность встретить этот день лицом к лицу. На капитанском мостике, свесив голову со спинки кресла, спал ДеВель. Его поддерживали ремни и не давали съехать на пол. Судя по надписям на основном дисплее ходового пульта, маневровые двигатели скорректировали траекторию в автоматическом режиме, в соответствии с заданной программой — и это разбудило меня, но не ДеВеля.