Маг для бастарда

Пока мы перегружали в багажный ящик свои мешки, саквояжи и седла, я успел строго предупредить подопечных, чтобы не рассказывали спутницам небылиц, и вообще больше помалкивали. Никогда не стоит недооценивать чужую наблюдательность. Затем незаметно бросил на карету защиту и следилки, и первым выехал из распахнутых ворот.

Мои подозрения, что у хозяина имелись какието собственные планы на постоялицу, получили за это короткое время несколько весомых подтверждений, и я уже успел пожалеть, что так опрометчиво навязался ей в компаньоны. Вот уж точно права поговорка, что беда беду притягивает, не хватало мне только ее проблем. И отказаться от сделки уже было поздно, хотя, если бы я был один, возможно, и попытался. Но только не теперь, когда мои подопечные и так бросают на меня осуждающие взгляды.

Однако до большого села, где я наметил остановку на обед, мы добрались вполне сносно, госпожа Эрника оказалась совершенно не капризна. Да, если посудить, и не пристало капризничать девушке, имеющей, как рассказал мне по секрету кучер, лишь знатное имя да заложенное маленькое имение в глухом уголке этой провинции. Вот и засиделась в невестах почти до тридцати лет, если бы не приехал к управляющему друг, вполне могла остаться вообще без жениха.

Я перевел для себя слова конюха несколько иначе, но говорить об этом ничего не стал. Сейчас самой большой моей мечтой было доехать до Черуны и распрощаться с госпожой Эрникой и ее молчаливой неприметной камеристкой. Я бы ее и не заметил, эту белесую даму с водянистыми глазками, если бы не почувствовал идущий от нее поток жгучей неприязни, когда проверял перед отъездом эмоции улыбающегося, как зазывала в цирке, хозяина. И потому, накладывая на всех защиту, на нее прицепил самое простое, что пришло на ум, – ментальную липучку.

– Господин Иридос! – остановил меня встревоженный голос госпожи Эрники, когда я, выбрав корчму по самым чистым окнам и подметенной дорожке, свернул к воротам. – Мой жених написал, чтобы я остановилась на обед в харчевне «Три листика».

Поселиться в харчевне, где у вас отравили лошадь, тоже он посоветовал? – так и рвался у меня с языка язвительный вопрос, но вслух я его не задал. Ведь не поймет, примет за оскорбительный намек, начнет дуться… Нет, таким людям нужно все разжевывать, как младенцам, и абсолютно не гарантировано, что они и после этого поверят в собственную несообразительность.

– А почему он рекомендовал именно эту харчевню? – состроил я самую заинтригованную физиономию, какую сумел. – Там готовят нечто особое?

– Нет, – растерялась она, смотреть на совет под этим углом ей не приходило в голову, – Жогрос просто заботится, чтобы меня не обманули.

И у него это замечательно выходит, просто язык чесался съязвить, и снова я сдержался. Похоже, скоро я пойму тайный смысл закона о двадцатилетней практике, выдержку тут действительно очень удобно тренировать.

– Но здесь вас не обманут, – с превосходством объявил я, – по той простой причине, что я вас приглашаю. Мне очень нахвалили кухню этого заведения, и мы имеем отличный повод проверить это утверждение.

Бедная госпожа Эрника! Она так растерялась, что я ее даже пожалел. Так хорошо знакомое мне чувство нищеты, когда покупаешь не то, чего хочется, а то, на что хватает монеток, просто читалось в ее глазах. И возможность пообедать бесплатно, сэкономив тем самым несколько медяков, возобладала над рабской покорностью приказам неведомого мне, но уже почемуто неприятного жениха.

Хозяин заведения, сухощавый и опрятный мужчина неопределенных лет, выскочивший на крыльцо и наблюдавший за нашими переговорами, ринулся навстречу, распахнул дверцу кареты и засиял, обнаружив, что клиентов несколько больше, чем он мог надеяться.

Мое чутье не подвело, еда оказалась свежей и вкусной, особенно хороши были свежеиспеченный душистый хлеб и летний овощной суп со свининой и сметаной. Да и жареные ребрышки были на высоте, Ганик вылезал изза стола разомлевший и подобревший. Зато Мэлин посматривала на меня искоса, особенно после того, как оказалось, что местные служанки и подавальщицы подвержены странному эффекту, замеченному мною утром.

Самые пышные пирожки пододвигались ко мне, самые сочные и румяные ребрышки оказывались в моей тарелке. Нет, я вовсе не против. Я, несомненно, личность неординарная и все это заслужил, особенно за свои же деньги. Но зачем так прижиматься при этом к моему плечу загорелым декольте и сопеть в ухо?

– Дядя, – когда мы наконец вышли изза стола, – кротко позвала ведьмочка, – можно тебя на минутку?

– Конечно, – благодушно кивнул я, отойдя вслед за ней к стоящей в тени дерева скамейке и установив щит неслышимости. – Что ты хотела сказать?

– А нас не слышат?

– Щит поставил. Говори быстрее, кучер уже лошадей запряг.

– Ты не замечаешь, как на тебя сегодня реагируют девушки?

– Мэлин! А вот это, между прочим, мое личное дело! Неужели я такой неказистый, что на меня и взглянуть никому не интересно? – Я, конечно, и сам не рад, но ей об этом знать не нужно.