Маг и его тень

Ресан не хотел никуда ехать. То есть нет, он хотел — ради брата — но ведь человеку позволительно не гореть желанием покинуть уютный дом и единственного родного человека, который понимает и принимает все, что Ресан делает? Позволительно не желать вновь окунуться в неизвестность? Опять — отсутствие удобств, опять — долгие переходы, опять — мерзкая погода, однообразная еда и грубые люди.

Венд не понимал этого, он не родился на шелковых простынях, не рос, окруженный роскошью. Перед фамилией Венда стоит приставка «ар», но что с того? За этим именем нет ни денег, ни земель. И вообще…

Подобные мысли, одна другой мрачнее, все глубже погружали Ресана в пучину жалости к себе; так что когда Венд, вместо того, чтобы утешить, грубо рявкнул, юноша чуть не разревелся.

Юноша… В окно Ресан видел, что дед что-то говорит Венду, тот без особого энтузиазма слушает. На миг мелькнула испуганная мысль: Харидем рассказывает правду… Но нет, конечно же нет. Дед не выдал бы его… ее… Да, ее.

Росана вздохнула и прислонилась лбом к холодному стеклу: вновь вспомнилось предупреждение деда, сказанное три месяца назад и недавно повторенное. Чем дольше она будет носить амулет личины, притворяясь парнем, тем тяжелее вновь стать собой. Не физически — ее женское тело восстановится без последствий. Нет, изменения произойдут в душе. Росана давно начала чувствовать это; уже ко времени прибытия каравана в замок Тонгила ей стало легко не только говорить, но и думать о себе как о парне. Сейчас же… иногда проходили целые дни, прежде чем Ресан вспоминал: он на самом деле Росана. Это уже не пугало. Привыкла.

*****

Дальнейшие сборы проходили в обиженном молчании. Обиженным оно было со стороны Ресана, со стороны Венда — недоумевающим. К счастью, ветер прогнал тучи, выглянувшее солнце придало окружающему теплых красок, и мальчишка начал успокаиваться.

Когда-то давно Венд полагал, что купеческие караваны выступают в путь исключительно на рассвете. Жизнь развеяла иллюзию. Тлуш, например, предпочитал полдень.

— Венд, смотри! — Ресан вытянулся в струну, вглядываясь вперед, потом развернулся к воину, забыв недавнюю обиду. — Смотри, там Тибор!

— Хм, — Венд перевел взгляд с многочисленных повозок на группу вооруженных всадников немного в стороне, один из которых действительно выглядел знакомым, но ничего больше сказать не успел, поскольку Ресан уже направил туда свою лошадь.

— Ресан, подожди! — окликнул его Венд, но спина упрямца его не услышала.

— Вот ведь дурной мальчишка, — пробурчал воин себе под нос. — Нашел время показывать характер.

Сам Венд необходимости в спешке не видел, скорее наоборот. Мало ли по какой причине Тибор тоже оказался в караване, да еще в обществе других наемников. И кто сказал, что он будет рад видеть прежних знакомцев…

— Тибор, привет! — долетел до воина звонкий голос Ресана. — Ты тоже решил присоединиться к каравану? Здорово! — и Венд вздохнул, выкидывая из головы ненужные размышления.

Тибор посмотрел на Ресана, потом перевел взгляд на него и улыбнулся той ясной доброй улыбкой, которую воин запомнил еще по Радоге.

— Какое-то время будем путешествовать вместе, — согласился он. Потом повел рукой в сторону своих спутников, представляя по очереди:

— Кирк, Нейтон, Рекер, Пратас. А вот тот молодой человек, пытающийся просверлить меня взглядом, младший брат Пратаса Истен.

— Я Венд, это Ресан, — ответно представил себя и спутника воин, как бы невзначай втиснув коня между Ресаном и остальными. Наемники — это наемники, и Венд не желал, чтобы у кого-то возникли мысли о беззащитности хорошенького мальчишки.

Нейтон, очевидно, старший, кивнул и открыл рот, но его речи они не услышали. Истен, действительно прожигавший Тибора ненавидящим взглядом, успел первым:

— Вы вместе, да? Ну, в смысле, миленький у тебя дружок, Венд, — молодой наемник с подчеркнуто вульгарным видом облизнулся, глядя на Ресана, потом перевел взгляд на Венда и подмигнул. Не понять истинный смысл пантомимы было невозможно.

Воин скрипнул зубами, злясь одновременно на трех присутствующих: на Истена за его выходку, на Ресана, которого воин не смог убедить хоть как-то сделать свою внешность менее приметной, и на себя — за то, что отступился.

Ресан между тем выглядел так, словно его окунули лицом в кипяток. Мальчишка открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог издать ни звука.

Пратас, в отличие от усмехающегося братца, счастливым не казался. Последовало быстрое движение, глухой звук и возмущенный вопль Истена, поднимающего руку, чтобы потереть ушибленное место.

Не только Венд верил в лечебное воздействие подзатыльников.

— Прошу прощения за брата, — гулко пророкотал Пратас. — Последнее время он на себя не похож.