Маг и его Тень. Рождение Мага

«Ну да. Рождество вообще маггловское мероприятие, до восемнадцатого века мы его не отмечали. Нашим праздником всегда был Йоль. Но после того как число грязнокровок, принимаемых в колдовские школы, начало резко увеличиваться, в наш мир проникли их традиции. Вот только древний Йоль был прекрасной возможностью увеличить собственные магические силы при помощи цепи ритуалов, а это непонятное Рождество практического смысла никогда не имело. Но грязнокровкам та-ак импонировала возможность получить несколько бесполезных безделок и всучить друзьям такие же, что оно прижилось и праздновалось параллельно с Йолем. Как правило, на десятый-одиннадцатый его день, в зависимости от года и дня зимнего солнцестояния. А в начале двадцатого века в моду вошла магглофилия, проведение исконных древних обрядов запретили, старые родовые книги о магии конфисковали».

Гарри ужаснулся. Неужели все оставшиеся в магическом мире праздники не имеют никакого отношения к магии? Но это же полнейший бред, как можно было отказаться от тысячелетиями формировавшихся традиций в угоду современным веяниям?

«Но почему никто не остановил вторжение магглорожденных с их нелепыми представлениями о магии? Если бы их не принимали в школы, мы бы не имели сейчас всех этих навязанных ограничений и предрассудков…»

«Мы бы вообще ничего сейчас не имели, — перебил Крис. — Есть такая наука у магглов — генетика. Так вот, магия магией, и родовые арканы это, конечно, неплохо, но от вырождения они, увы, не спасают. Время от времени кровь необходимо разбавлять, для этого и нужны грязнокровки».

Они до сих пор не выяснили кто же такой Николас Фламель. Во многом благодаря Гарри, который все время подкладывал Гермионе бесполезные справочники с названиями вроде: «Великие волшебники двадцатого века», «Выдающиеся имена нашей эпохи», «Важные магические открытия последнего времени», «Новые направления магических наук». Книгу «Величайшие алхимики» Гарри предусмотрительно задвинул поглубже на одну из верхних полок и внимательно следил, чтобы в руки «друзьям» не попало ничего, могущего содержать хотя бы упоминание имени Фламеля. Благо размеры библиотеки позволяли находить все новые и новые абсолютно бесполезные учебники с громкими названиями — тысячи полок вытянулись в сотни рядов, а на них стояли десятки тысяч томов. А предложение Гермионы обратиться за помощью к мадам Пинс, библиотекарю, он сразу же раскритиковал в пух и прах, незачем было посвящать посторонних в их тайные дела. Долго эти игры продолжаться не могли, но Гарри с Крисом было безумно любопытно, какой именно способ найдет Дамблдор, чтобы сообщить своим непонятливым марионеткам нужные сведения. Кроме того, ребенок с ужасом обнаружил, что все библиотечные книги датируются девятнадцатым-двадцатым веком. Должно быть, все написанное ранее, если оно вообще могло найтись в этой школе, было спрятано в Запретной секции.

Гермиона уехала к родителям, так и не простив Гарри происшествия на уроке зелий, и мальчики окончательно расслабились. Безалаберного Уизли не было нужды контролировать, он не только не заикался о поисках, но и сам все время находил более интересные занятия.

Кроме того, у мальчика был еще один повод для радости — Крис наконец решил заняться с ним ментальной магией. Первые тренировки заключались в искажении собственных воспоминаний, что оказалось не так уж и легко. Из книг Гарри узнал, что сперва необходимо очистить разум, но друг уверил, что для защиты сознания существует два способа. Уважающий себя ментальный маг безупречно владеет обоими, но начинать тренировки можно с любого. Так что перед сном Гарри приходилось что-то добавлять в вытаскиваемые Крисом из его памяти картины. Чем нелепее был новый предмет, тем легче оказалось его представить и не размазать картинку.

Крис посмеивался, говорил, что все идет правильно. Создать что-то реальное гораздо сложнее, чем впихнуть в чулан слона, чьи бока сливались со стенами. Затем он раскидывал по полу цветные карандаши, велел закрывать глаза и представлять их, поочередно убирая указанные цвета. Нужная картинка никак не хотела задерживаться в памяти, сквозь нее то и дело проявлялась настоящая.

В канун Рождества Гарри лег спать, предвкушая праздничный завтрак и веселье, но, естественно, не рассчитывая ни какие подарки. Однако, проснувшись наутро, он первым делом заметил свертки и коробочки у своей кровати. Мальчик с подозрением обошел вокруг них, недоумевая кому бы могло понадобиться присылать ему что-то.

— Доброе утро, — сонно произнес Рон, когда Гарри прошелся вблизи его кровати.

— Доброе, — не отрывая взгляда от свертков.

«Ура, подарки! Обожаю, когда мне что-то дарят! Чего ты стоишь, хватать надо, пока не разобрали. Вон, рыжий проснулся, к нему нос уже не сунуть, а жалко, вдруг у него что интересненькое есть. Сгребай все в кучу, будем смотреть».