Маг и эльфийка (СИ)

- Не смотря на то, что сейчас в Средиземье царит мир и спокойствие, если Темные силы снова пробудятся, какую сторону ты примешь?

- Почитав книги по истории Средиземье и основываясь на своих взглядах, скажу сразу сторону Темного властелина, если он когда нибудь объявится , я не приму никогда. Ибо уничтожение целых народов меня никогда не прельщало. - ответил Гарри.

Поговорив еще несколько минут с представителями Совета Мудрых, Гарри вежливо попрощался с ними и ушел к себе в комнату.

- Он очень силен духом и не подвержен тьме -сделала свой вывод леди Галадриэль, которая за все время разговора с Гарольдом Поттером не сказала ни слова.

- Согласен, с владычицей Лориэна, весьма интересный молодой человек, но пока он нам не доверяет. Думаю со временем такой союзник может принести громадную пользу. Однако сильно давить на Гарольда я думаю, не стоит. Пусть он сам решит.- подвел свой итог беседы с Поттером Гэндальф.

*************

Проснувшись на следующее утро после разговора с членами Совета Мудрых, Гарри как и раньше отправился на пробежку в парк. Закончив бегать, Поттер сел под ближайшим деревом, и задремал,пока не услышал как кто-то нежно пел. Встав и отряхнувшись, Гарри пошел на звук голоса и увидел как Тауриэль стояв возле какой-то статуи пела.

Где зачарованный туман пролег во мраке рвов,

Где встали сумрачной стеной стволы среди стволов,

Где древний Лес непроходим для друга и врага,

Где воды темные влечет эльфийская река,

Где на мерцающих ветвях всегда разлита ночь –

Там танцевала в свете звезд Владыки эльфов дочь.

И странной музыкой была вокруг нее полна

Невыносимая живым лесная тишина.

И голос - странный, неземной, холодный, будто снег…

И этот голос пел и звал, и покорял навек.

И ярче звезд сиял атлас ее златых одежд,

Летящим шагом шла она цветов высоких меж,

И вслед за ней летели в ночь шелка тяжелых кос –

Плыла сияющая тьма в огне ее волос.

И светлых шалей легкий шлейф сложился, как крыла –

Прекрасней всех Бессмертных дев Тинувиэль была.

И все алмазы королей цвели в ее глазах,

И дивен был ее полет во мгле застывших трав.

В те дни ступил под мрачный свод, под лиственный узор

Тот странник, что прошел ветра и льдистый ужас гор.

Печальный путник, что познал вкус горя и измен,

Чье сердце смелое и ум смятеньем взяты в плен,

Чьих глаз отчаянье и боль давно слились одним…

То Берен был, сын смертных дев и Барахира сын.

Один блуждал он меж дерев, ища иных путей,

Но чары светлой Мелиан тоски его сильней:

В его глаза вошла, как тьма, слепая круговерть,

И в очарованном Лесу он ждал – и жаждал – смерть.

И вдруг – расцвеченный рассвет встает среди кустов…

Лишь отблеск в косах Лючиэнь сверкающих цветов,

Лишь золотых ее одежд неверный блик скупой,

Он был спасительный маяк в бескрайности ночной.

И Берен бросился за ней, виденьем ободрён,

Ведом вглубь Леса сквозь дурман мелькающим огнем:

Там, где ступала Лючиэнь, там рвался ночи плед,

И долго лился по траве горящий светлый след.

Но вот рассеялся мираж, и всюду ночь опять –

Могуч был Берен, но не мог Тинувиэль догнать:

Не в силах смертный превзойти дочь Мелиан ни в чем,

Она исчезла, как искра, укрытая плащом…

И стал бродить он, словно тень, по призрачным лесам,

Внимать с надеждою пустой далеким голосам.

И часто чудился ему в шептании ветров

Хрустальный звон ее одежд и чуткий звук шагов…

И день за днем он ждал ее и тосковал о ней,

И звал ее Тинувиэль, что значит - «Соловей».

Но травы выросли густы и вновь сошли под лед,

Сменился августом апрель, сентябрь – январем…

И вот студеною зимой она пришла опять,

На обжигающем снегу босою танцевать.

Лучился снег в ее земле и лед в ее глазах,

Блистали звезды и луна в морозных небесах.

Она кружилась на холме, далеком и крутом,

И бледный иней серебрил ей кожу жгучим льдом.

Она дрожала, как листок на яростном ветру,

И растворилась в тишине, как звезды поутру.

Тянулись дни, как тяжкий сон, и был исчерпан срок.

Но так же смех седых ветров был горек и жесток,

Ушла зима, но старый Лес все стыл в могильном сне:

Дремали ветви и кусты, не зная о весне.

И Берен, лучший из людей, усталостью сражен,

В своей постели ледяной последний видел сон…

Но вновь пришла Тинувиэль, лучиста и нежна, -

И рядом с ней, рука в руке, несмело шла весна.

И зазвенела в тишине веселая капель,

Так, год спустя, в эльфийский Лес опять пришел апрель.

И вместе с ним ворвался дождь и шумный плеск ручьев, -

Бежали воды по земле, целуясь горячо.

И тихо пела Лючиэнь, и голос райских птиц

Был светлым голосом ее, не знающим границ.

И этот голос разорвал оковы смертной тьмы,

И травы выросли, как шелк, сиянием полны.

Так пел Эльфийский Соловей о Свете Прежних Лет,

И над туманною землей, как вечность, плыл рассвет.

И Берен вздрогнул, пробужден от смерти, как от сна,

И он раскрыл глаза и встал, и перед ним – она…

«Тинувиэль!» – воскликнул он и поспешил за ней,

И замолчала Лючиэнь, рассветных звезд бледней.

И трепетала грудь ее от голоса Судьбы,

И ужас ноги ей сковал, как близкой знак беды.

И Берен тронул лоб ее и заглянул в глаза,

И он сказал ей все слова, какие мог сказать,

И рок, что Берен нес в руках, пал на Тинувиэль,

И чары голоса его легли на сердце ей.