Маг и нимфа, или Неправильное фэнтези

После короткого ужина я привычно сел за компьютер и проделал серию каждодневных манипуляций. Это не отняло много времени – когда весь мир сжимается до пары страниц, остаётся лишь ломать голову, чем занять себя вечером. Я послонялся по дому, безрезультатно придумывая себе занятие, просмотрел ещё раз анкету, составленную на работе, – персонаж-паладин, хоть и был высосан явно из пальца, не вызывал отторжения, как популярная в широких кругах банальщина вроде магов-воинов, сотнями наводнявших, как я узнал из отчётов, фэнтези-сектор. Я перекинул пару страниц опостылевшей книжки, которую поклялся себе дочитать, и со сдавленным стоном отложил её. Покосился в окно, за которым июльский вечер и не думал перетекать в ночь. Со злостью взглянул на часы – и вдруг решился.

Обратная дорога до остановки заняла минуту – я торопился как мог, на бегу застёгивал куртку, чтобы не опоздать на последний троллейбус, а потом прождал его минут сорок. Потом я сидел в пустом почти уж салоне, равнодушно глядя, как за окнами проплывают болота, леса, а потом возникает вдруг Сказка – когда волшебство совершается каждый день, его поневоле начинаешь воспринимать как нечто обыденное. Наконец, когда солнце опустилось совсем низко, а свет его из белого стал золотым, я вышел в раскрывшиеся передо мной двери и с каким-то непонятным мне самому облегчением полной грудью вдохнул наполненный теплотой уходящего дня сухой пыльный воздух.

Вокруг меня снова был Китежград.

Когда я подошёл к Управлению, вокруг было совсем уж темно, и лишь над громадиной неуютного деревянного здания в небе тлела последняя светлая полоса. Площадь тонула в тенях. Я обогнул нашу вечную лужу, в которой при подобающем настроении старших волшебников можно было кормить лебедей, и по шатким ступеням поднялся на знакомое до боли крыльцо – дощечки приветственно скрипнули. У входа я немного помедлил, в последний раз вдохнул остывающий воздух и сквозь полуоткрытую по обыкновению дверь протиснулся внутрь. За моей спиной било десять.

Управление встретило меня равнодушным молчанием. Оживлённый днём, холл был сейчас, казалось, погружён в сон, и даже за стойкой никого не было, лишь тлело неприкаянным нимбом дежурное заклинание. С минуту я стоял в центре пустого обширного зала, решая, куда мне отправиться. В кабинет идти не хотелось – мысли, посещавшие меня там, были не веселее домашних. Для похода в лабораторию настроения не было и подавно. Покосившись обиженно на красноречиво украшенный рунами висячий замок на дверях буфета, я вздохнул и по покрытой пыльным ковром широкой скрипучей лестнице поднялся на второй этаж. Здесь было так же тихо, как и на первом, кабинет шефа был заперт, и лишь из-под двери библиотеки сочился непрошенный свет. Я улыбнулся, сам не зная чему, и, не стучась, вошёл в высокие двери.

Шеф со своей неизменной фарфоровой чашкой в руке сидел у камина и читал какую-то книгу. При моём появлении он поднял голову.

– А, Максим Андреевич, – сказал он приветливо. – Заглянули на огонёк?

– Я не помешаю? – спросил я, прикрывая за собой дверь.

Маг посмотрел в раскрытую книгу и, чему-то вздохнув, заложил её пальцем.

– Нет, нисколько, – пробормотал он. – Заходите, присаживайтесь… Чаю?

– Да, спасибо, – кивнул я, проходя вглубь комнаты. – Если можно, с лимончиком.

Аполлон Артамонович поставил чашку на низкий столик и стал близоруко шарить вокруг неё, ища закладку. Не найдя её, он со вздохом опустил книгу на ручку кресла переплётом кверху, кряхтя, поднялся с кресла и подошёл к серванту, открывать который никому, кроме него, не дозволялось – потому хотя бы, что стоял он не здесь, а в кабинете волшебника (и, как многие полагали, в домашнем), появляясь в различных частях Управления лишь в случае особой необходимости. На свет явились ещё одна чашка с блюдцем и ложечкой, китайский фарфоровый чайничек, из носа которого шёл струйкой пар, сахарница, щипцы, вилка и стеклянная маслёнка с лимоном, нарезанным дольками. Всё это шеф осторожно расставил на столике и, придирчиво оглядев композицию, уступил мне место около самовара. Я положил на стол прихваченную из дома пачку печенья, заварил себе чаю и сел в кресло рядом, помешивая напиток: чай источал густой ароматный пар, чашка была терпимо горячей на ощупь, ложечка мелодично позвякивала о тонкий фарфор, и от этого сразу делалось тепло и уютно. Аполлон Артамонович наблюдал за мной из-под полуопущенных век.

– Ну-с, Максим Андреевич, как Ваши дела? – спросил он, заметив, что я перехватил его взгляд.

– Да так… – я пожал плечами. – Потихоньку. До статьи я уж и не знаю, когда теперь доберусь, а по эксперименту все данные теперь у Климова – пускай обрабатывает.

Чародей кивал, глядя мне прямо в глаза.

– Обустроили кухню? – спросил он.

– Кухню? – я с удивлением заморгал.

– Вы, кажется, говорили что-то о новом чайнике.

– А, чайник… – я, наконец, не без труда вспомнил такой же вот разговор двух- или трёхмесячной давности. – Да, вы знаете, как это бывает: то времени нет, то желания, то того и другого… Старый тёк уже просто.

Волшебник кивнул.

– А с музыкой у Вас как? – спросил он.