Маг, поедающий книги

— Вы все — мои сокровища. Я не намерен менять этот приоритет, даже если весь мир будет находиться под угрозой уничтожения.

Именно по этой причине он смог отказаться от Акашических записей и трона всемогущества. Бремя, возложенное на него Клипеусом, было достаточно лёгким по сравнению с этим.

И вот, от этих слов Вероника покраснела, став непривычно милой и нежной.

— Может, в следующий раз я смогу увидеть ребёнка Ники? — прямо на ухо прошептал ей Теодор.

— Я… Я не знаю! — вздрогнув, воскликнула Вероника, — И, кстати, сегодня моя очередь, так что никуда не уходи!

— Я знаю. Вот почему я это и сказал, — с ухмылкой ответил Тео.

— Ты настоящее животное!

— Неужели? Тогда кто ты?

Лицо Вероники стало красным, как хурма, и девушка поспешно отвернулась. После этого Теодор прекратил дразнить её и нежно проговорил:

— Не оставайся здесь слишком долго. Сильвия устала.

Ничего не сказав, Вероника кивнула. Ей казалось, что чем больше она будет смотреть на ребёнка, тем больше урона получит. Итак, немного погладив ярко-рыжие волосы Вероники, Теодор развернулся и пошагал прочь.

Покинув башню, Тео слегка успокоился и решил какое-то время посвятить своим делам. А затем он кое-что понял…

— Мир выглядит по-другому…

Скрип входной двери казался ему необычайно приятным, и даже солнце светило как-то слишком мягко. Его слух был очарован шорохом покачивающихся цветов, а глаза –пушистыми облаками, плывущими по небу. Наверное, именно так и выглядела истинная красота этого мира? Перед ней все богатства и почести не стоили даже ломанного гроша.

— Эх…

Какое-то время Теодор продолжал радоваться сегодняшнему дню, после чего повернулся и произнёс:

— Что случилось, Парагранум?

Это была блондинка с глазами, напоминающими собой рубины, и мягкой шоколадной кожей. Она была очень красивой девушкой, словно сошедшей с картины выдающегося художника, а её приближение Тео почувствовал задолго до того, как она подошла к нему.

— Ты действительно интересный человек, Теодор Миллер, — с картинной улыбкой на устах произнёс гримуар, являющийся Мастером Жёлтой Башни, — Несмотря на трансцендентность, ты остался верен человеческим эмоциям. Кроме того, я не ожидал, что ты победишь и Гнев, и Обжорство.

— Давай обойдемся без лести, — невыразительно посмотрев на Пару, ответил Теодор, — Зачем ты ко мне пришла?

— Чтобы сделать регулярный доклад.

— … Хм-м.

Без каких-либо жестов или слов активации, Пару и Теодора тут же окутал барьер непроницаемой тишины. Осознав это, у Парагранума слегка приоткрылся рот, однако сам волшебник так и не удосужился объяснить то, как именно проделал этот фокус.

— Начинай.

— Как недружелюбно, — проворчал Парагранум, после чего пожал плечами и начал объяснять, — Более половины чертежей уже готовы. Это будет началом краеугольного камня для цивилизации, объединяющей науку и магию. Первым этапом будет открытие по всему Мелтору специализированных школ, в которых будут обучать данным дисциплинам. Тем не менее для этого потребуется не менее десяти лет.

— Десять лет только для того, чтобы начать… Это долгий путь.

— Ну, тут ничего не поделаешь. Это государство сильно привязано к магической системе. Если ты хочешь изменить сам фундамент, то нужно либо набраться терпения, либо вообще ничего не затевать.

Тем не менее был ещё и третий путь. Если бы Теодор Миллер избрал самые радикальные методы, то прогресс был бы в три раза быстрее. Однако в таком случае человеческая цивилизация целиком и полностью оказалась бы в ладонях Теодора. В результате, человечество не смогло бы стать самостоятельным, в связи с чем возникла бы большая проблема. Именно поэтому он решил провести постепенную реформу. И чертежи школ были всего лишь легким толчком для нового миропорядка, сосредоточенного вокруг Мелтора.

«Ещё столько дел…»

К сожалению, у него не было времени даже на то, чтобы насладиться рождением Аделлии. Именно это было второй причиной, по которой Теодор Миллер не выбрал радикальный путь. У него не было стремления обзавестись баснословными богатствами и властью, и он не хотел заботиться о вещах, которые ему были не интересны. Также он не собирался превращать этот мир в свой утопический рай. Люди, живущие в нынешнюю эпоху, должны были сами пройти этот путь.

— Тем не менее я считаю, что магическая техника — это весьма забавно. Как только твой замысел будет воплощён в реальность, мир станет совсем другим. Тысяча лет… Нет, на это потребуется как минимум полторы тысячи лет.

— Думаю, да, — согласился Теодор, после чего спросил у Парагранума, — Учитывая обстоятельства… Скажи мне: есть ли что-то, что тебе не нравится?

— А-а? Нет, со мной всё в порядке. Да, основная цель моего существования — это «создание человека», но алхимия как раз и является промежуточным этапом между наукой и магией.

— Что ж, хорошо, если так.