Маг при дворе Ее Величества

Мало-помалу люди пришли в себя, отняли руки от лиц и, сжимая их в кулаки, наливаясь яростью, двинулись на Мэта.

Он стал отступать и отступал до тех пор, пока не уперся спиной в стену. Толпа завопила:

— Что, кишка тонка? Мы тебя научим, как обзываться! Колдун поганый!

«Колдун?» Вот это уже ни к чему. Маг и волшебник — совсем другое дело. Выставляя вперед указательные пальцы: правый-левый, правый-левый — Мэт продекламировал:

Я скажу вам: ну-ка кыш —
Все сидят на скатах крыш;
Подстелите сена —
Все сидят на стенах!

Бабахнул самый настоящий выстрел, и Мэт остался один на опустевшей улице — только в дальнем ее конце маячила горстка разинь.

Он заморгал и потряс головой. Как это у него получилось? И куда подевался Мордастый со товарищи? Мэт оглянулся, ища глазами скаты крыш, о которых говорилось в стишке.

Таковых поблизости не оказалось, домишки были все больше бедные, с плоскими кровлями, зато футах в пятидесяти на другой стороне улицы была низкая стена, а на ней четыре жмущиеся друг к другу фигуры.

Мэт пригляделся и узнал в одной фигуре Кузнеца. Они встретились глазами.

Кузнец, снова стервенея, с призывным кличем спрыгнул со стены и побежал на Мэта, размахивая кувалдой.

Мордастый с приятелями, радостно улюлюкая, последовали за ним.

И вот уже — откуда ни возьмись — целая толпа шла на Мэта, предусмотрительно пропустив вперед Кузнеца.

Времени на размышление не оставалось. Мэт взял в одну руку воображаемую книгу, а другой поднял вверх невидимый камень.

Чтоб толпе неразумных хазаров
Отомстить — собирайтесь-ка в путь!

Они надвигались — ревущая толпа, раздразненная чужеземцем, который заклинал их на колдовском языке.

Орды нищих с восточных базаров,
Все, кто жаждет свободно вздохнуть...

Они были уже футах в двадцати, но тут Мэту пришлось перевести дух: он обливался потом, как будто ворочал камни, — так тяжело давалась ему власть над неведомыми силами. Наконец он выпалил последние строчки:

Но не ждите ни хлеба, ни луку —
Камень я положу в вашу руку!

Грянул оглушительный гром, и толпа отчаянно завопила. Мэт зажмурился.

А когда открыл глаза, улица кишела телами — правда, живыми. Похоже, все до единого местные нищие разом очутились здесь, вшивые и в лохмотьях, — вот только Мэт не понимал, откуда столько азиатов в средневековом европейском городишке. Кажется, среди них были даже индусы.

Нищие один за другим поднимались с земли, разевая рты и тараща глаза. Мэт почувствовал, что сквозь недоуменное бормотание снова набирают силу гнев и ярость.

Он мгновенно собрался. Главное — знать, что ты внутренне прав. Вклинившись в толпу, он стал энергично прокладывать путь между телами. Руки нищих цеплялись за его ремень в надежде найти кошелек. Мэт благодарил небеса, что им неизвестно понятие «карман», и, прорвавшись сквозь последние ряды, ощупал бумажник, набрал в грудь воздуха и быстро зашагал прочь.

Внезапная зловещая тишина пала за его спиной.

Мэт не сбился с шага.

И тут раздался крик:

— Колдун! Не дадим ему уйти!

Толпа разразилась диким восторженным воплем, и топот сотен ног наполнил улицу.

Мэт решил, что еще раз прибегнет к магическому действу не раньше, чем узнает, кто автор сценария. Он побежал. Нищие с ревом припустили за ним, очевидно, счастливые, что пришел их черед побыть в положении преследователей. Мэт напомнил себе, что был чемпионом школы по легкой атлетике. Увы, школу он окончил давно.

Ему некогда было подумать, откуда взялись здесь орды нищих. В сознании теплилось только, что это он сам и вызвал их. Вызвал — а теперь лишь бы унести ноги!

На его счастье, нищие тоже были не в лучшей спортивной форме. С разрывом на два квартала Мэт свернул за угол и с маху налетел на отряд конников в кольчугах. Их седовласый глава нагнулся и ухватил Мэта за плечо. Хватка у него была крепкая, и Мэт оказался прижатым к конскому боку.

— Постой-ка, — сказал седовласый. — Куда это ты так резво бежишь?

— Туда! — Мэт махнул рукой, обозначая свой маршрут. — Уношу ноги от прошлого.

Первая волна нищих с ревом выплеснулась из-за угла. Они увидели воинов и встали как вкопанные. Удар сзади второй волны вынудил их расползтись по сторонам. В окаменевшую при виде конников вторую волну врезалась третья и уже накатывалась ничего не подозревающая четвертая.

Сержант, как про себя окрестил его Мэт, невозмутимо и насмешливо сидел в седле, мертвой хваткой держа Мэта за плечо.

Когда толпа, сообразив наконец, в чем дело, приостановилась, он перекрыл ее гул зычным криком:

— Пошумели — и хватит! В чем дело? — А Мэту бросил: — Ну и прошлое у тебя, парень.

Народ мгновенно смолк. Из задних рядов вперед с важным видом протолкался Мордастый и, прочистив горло, объявил:

— Этот человек — колдун!

— Неужто? — с издевкой сказал сержант. — Хотя одет он и в самом деле странно. Что же такого он наколдовал?