Магазин, или записки продавца

В Кодексе бусидо меня заинтересовала следующая история. “В Китае однажды жил человек, которому нравились драконы, и вся его одежда и обстановка в доме были украшены их изображениями. О его глубоком увлечении этими существами стало известно драконьему богу, и в один прекрасный день перед окном этого человека появился настоящий дракон. Говорят, что человек этот умер от страха”. Нечто похожее случилось со мной, когда перед моим окном появилась настоящая любовь. Я долго призывала ее и трепалась о том, что она есть то единственное, ради чего стоит жить… Но как только любовь приблизилась ко мне, я испугалась так, что едва не убила – сначала ее, потом себя…

Когда не выспишься да еще проплачешь всю ночь, занимается акриловое утро. Болезненное, фантазийно неестественное. Будто ты уже не на земле. Кофеин разливается по телу, как тусклый электрический свет по заспанной комнате. Все освещено пробуждением, но сон таится и конвульсивно забивается в уголки организма.

День за прилавком стою, как оболочка от жука, внутренности которого давно съели муравьи.

Невроз. По Курпатову вычислила. Мурашки бродят по нервам. Внутри дрожат пленочки, снаружи – кожица. Невроз.

Вены – под рукой, то есть на руке. Нож – под рукой, то есть в руке. Разрежу!.. Апельсин.

Почитала Робски про целлюлит и ботокс. Ерунда. Не помогает…

Бывают такие зависания во времени и пространстве. В дерьме, в паутине. Главное – понять, что это временно. Сдвинуты глубинные пласты. Тошнотворно от их движения. Укачивает… В каком месте головы дернуть, чтобы вытащить себя из болота? Вытащи! К кому обращаюсь? Рядом никого нет! А впрочем, есть… Довлатов! “Заповедник”. Ну нельзя же перечитывать его в четвертый раз? Оказывается, можно. Помогает.

Один из моих знакомых узнал, что я написала роман, и тут же поинтересовался:

– А вы читали Татьяну Толстую?

– Нет.

– Тогда как же вы смогли написать роман? Не читая Толстую…

С детства я читаю только то, что мне случайно попадает в руки, причем бесплатно. Я не покупаю книг, тем более дорогих. Это мой принцип. Таким образом, мне удалось прочесть массу любопытных авторов. По стечению обстоятельств Татьяны Толстой среди них не оказалось. Если кто-нибудь одолжит, прочитаю.

Как чукча, писательство считаю процессом, не связанным напрямую с читательством. Подоплеку литературного творчества хорошо определил Норманн Мейлер:

“А я? Что ж, мне не дают покоя так много прошлых поступков, что я должен писать и тем самым пробовать выбраться из внутренней темницы своих нервов, своей вины и своих невыплаченных духовных долгов”.

Какое-то предложение, фраза, слово заденет и весь день бередит, как заноза. Портит походку, осанку, настроение. Но не упомнишь, что же именно это было: может, просто интонация.

Иногда под конец дня смутная боль перерастает в кошмарный паралич светлых чувств и оптимизма. Заноза мешает думать, двигаться. А смахнуть ее бывает подчас просто, как пылинку с монитора. И кошмар рассеется.