Магазин шаговой недоступности

Забрав вещи из арендованной комнаты на улице Тэханно[21], Ингён отправила их домой, а при себе оставила лишь сумку на колесах. Культурный центр «Земля» расположился в тихой лесной деревне на окраине Вончжу, что превратило его в скрытую крепость для писателей. Там можно вдоволь насладиться одиночеством, ни одна душа вас не потревожит.

Ингён каждый день питалась здоровой пищей и выходила на прогулку, где могла упорядочить свои мысли. Писатели вращались вокруг одной оси, словно отдельные планеты, лишь изредка перекидываясь взглядами. Кто-то из них играл после обеда в настольный теннис, другие, поужинав, собирались возле ближайшего ручья с бутылкой рисового вина. В обычный день Ингён с радостью бы присоединилась к какой-нибудь из групп, но на этот раз ей хотелось провести время в одиночестве. Если и здесь ее не настигнет вдохновение, она завяжет с писательским трудом.

Хотя одиночество не гарантировало вдохновения, Ингён не сильно переживала: время научило ее смирению. Ведь, даже что-то написав, она не могла знать, когда ее произведение оживет на сцене. Вместе с некогда яркими осенними листьями исчезало и время, пока она спрашивала себя, сможет ли и дальше быть драматургом.

Через три недели после заселения к Ингён подошла Хису, писательница средних лет, примерно того же возраста, что самая младшая из тетушек Ингён. Она была профессором литературы в университете Кванчжу. Во время своего творческого отпуска Хису ездила по отечественным и зарубежным литературным музеям, пока не оказалась здесь. Как-то раз она заметила, что Ингён часто запирается в комнате, точно автор-аскет на пенсии.

– Запираться в писательской комнате, чтобы бросить писать? Хороший сюжет для романа. Но больше подходит для пьесы в театре абсурда.

– У меня… нет выбора. Я чувствую, что достигла своего предела. Я честно преодолевала все жизненные трудности, но сейчас устала.

– Так отдохните. Пак Кённи при жизни говорила: «Не трогайте здешних писателей, даже если они бесцельно болтаются по округе и ничего не пишут. Чтобы что-то написать, им просто необходим отдых. Им нужна свобода, чтобы обдумать будущее произведение. Иначе они не пишут, а печатают буковки на клавиатуре».

– Спасибо вам. Я ведь нигде не училась писательскому делу. И слова такого уважаемого профессора, как вы, для меня очень ценны.

– Не называйте меня профессором, пусть я буду для вас просто наставником. Зовите меня иногда, как соберетесь пройтись.

В первую же их совместную прогулку Хису нашла, как приободрить Ингён, и с тех пор они всегда гуляли вместе. Ходили к озеру, в кампус университета Ёнсе, прошлись по всем лесным тропинкам, а накануне отъезда поднялись на гору Чхиаксан. Расставаться было жаль, ведь друг для друга они стали поддержкой и утешением.

За неделю до отъезда Хису спросила Ингён, куда она направляется теперь. Женщина ответила, что, хоть и не смогла много написать за время отдыха, у нее появились силы и в Сеуле она подыщет новую студию, подходящую для одинокого писателя. Сказала, что пенсию решила отложить, а здесь у нее был своего рода «сбор урожая»: она встала на путь к своей мечте и в Сеуле должна завершить его. Хису кивнула.

– А где вы снимете комнату?

Ингён думала арендовать дешевую комнатку без залога. Ей не хватало ни денег, чтобы позволить себе что-то другое, ни воли, чтобы собраться с силами и начать писать, а в тесноте четырех стен у нее не останется путей для отступления. Если же и тогда она не сможет ничего написать, то, отбросив все сомнения, вернется в родной Пусан.

Тем более у Ингён там много дел. Она могла бы работать в семейном павильоне на рынке Пупхён, навещать друзей в их магазинах. Родители станут убеждать остепениться, не сопротивляться и выйти наконец замуж, завести детей.

– В Пусане я могу много чего делать, помимо писательства, – с застенчивой улыбкой добавила она.

Хису лишь озадаченно улыбнулась в ответ. На следующий день она спросила, не хочет ли Ингён пожить в другом месте – не в узкой комнатушке. Старшая дочь Хису на каникулы возвращается в Кванчжу, и ее квартира в пятиэтажке будет пустовать. Там Ингён и могла бы поработать. Заметив удивление и даже сомнение на лице Ингён, Хису добавила, что дочь вернется в марте, так что жить можно будет всего три месяца. Когда Хису настояла, чтобы она жила в их квартире бесплатно, Ингён едва не расплакалась. Растроганная, она смогла лишь выдавить робкую улыбку.

И вот у Ингён снова появилась комната, которая, если повезет, станет для нее последней. Здесь и могут закончиться сеульская, писательская и театральная главы ее жизни – на третьем этаже пятиэтажки в квартале Чхонпхадон.

– Мама попросила показать вам район. Но… нам с молодым человеком нужно будет уехать в Кванчжу.

– Все нормально. Я сама справлюсь. Зимой все чисто и хорошо видно.

– А вы клевая. Моя мама вот придирчива… Наверное, это потому, что вы актриса. Не похожи вы на писательницу. Очень свежо выглядите.

– Актриса на пенсии. Теперь я только придирчивая писательница, – нахмурив брови, нарочито грозно произнесла Ингён, на что дочь Хису разразилась хохотом.