Магазин волшебных украшений

– Сегодня – вряд ли, – покачала головой Вивьен, – а вот завтра с утра я могу прислать к вам своего младшего брата и парочку его друзей. Парни – студенты и всегда рвутся где-нибудь подработать. Четверг у них – библиотечный день, но, конечно, ни в какую библиотеку они не ходят, а шатаются по городу и ищут приключений. Дайте им один даймл на троих, и они на целый день в вашем распоряжении.

– Одна серебрушка? – нахмурилась я. – Это маловато…

– Максимум две, иначе они вам на шею сядут. Так что, готовы их принять завтра в семь?

– Чем раньше, тем лучше. Я встаю еще до рассвета, и сейчас работы предстоит много.

– О, это мне знакомо.

Мы обменялись понимающими улыбками. Вивьен мне нравилась – ровно настолько, насколько может нравиться человек, когда ты практически никому не доверяешь. Особенно здесь, в Райстоне.

Звякнул колокольчик. Я думала, что Вивьен меня покинет, однако та попросила Маршу обслужить посетителей.

– Пирожные – пища богов, – сказала я. – Мой друг зрит в корень. Надо перешивать платья.

– При той работе, что вас ждет, не думаю, что пирожные станут проблемой.

– Да уж, побегать придется…

Мы пили кофе и болтали. Осторожно, старательно имитируя беспечность и поверхностный интерес, я осведомилась, какие новости в городе. Созналась, что купила местную газету, но притронуться к ней еще не успела. Вивьен задумалась.

– Да как сказать… Вроде все обычно. Весна идет, а значит, движения по тракту станет больше. Откроются перевалы высоко в горах, тамошние жители спустятся торговать. Еще не видели горцев?.. Ну, впечатлитесь. Летом много ярмарок; если ищете интересные вещицы для артефактов, советую заглянуть. Блошиный рынок работает каждую субботу и воскресенье.

– Я видела сегодня протестующих на площади.

– Там вечно кто-то ошивается, – махнула рукой Вивьен. – Конечно, налоги повысили, но… В Райстоне, если ты хочешь работать, то грех жаловаться. Здесь много возможностей. Много и соблазнов, и все же тут главное – понимать, чего ты желаешь. Вообще, этот город мне нравится, – созналась она. – Мы с семьей раньше жили в Эндлоге, это в пятидесяти милях к северу. Захолустный городок, из конца в конец можно доплюнуть. Отец держал там харчевню, но, боги… Такая публика… И выручка – гроши. А потом умер его друг и завещал ему дом в Райстоне. Мы и переехали. Отец открыл пивную в западной части города, и дело хорошо пошло, да и народ там приличный. Подкопили денег, я получила заем у банка, и тут подвернулось это местечко на Лавандовой. Конечно, я взяла! Дорого, но уже почти все выплатила, народу много идет. Инспекции постоянно, городская полиция наведывается, однако оно того стоит.

– А магазин моей тети? Я не была здесь много лет, жила очень далеко. Поверенный говорит, у нее хорошо шли дела, но в последние месяцы она почти не открывала «Лазурит» для обычных посетителей. Вы давно здесь?

– Уже четыре года. – Вивьен помолчала. – И да, так оно и было. Сначала ваш магазин работал каждый день, а потом вдруг леди начала его прикрывать. Мы уж подумали, что у нее со здоровьем неладно, я ходила к ней, приносила выпечку. Но леди хорошо выглядела. Я спросила, почему не торгует, а она мне в ответ: «Ви, милая, у меня столько заказов от знатных персон, что мы едва успеваем с ними справляться, куда нам еще торговать!». Я так поняла, расширять дело она не желала, а создавать еще больше украшений и амулетов они с ювелиром не могли. Для вашей тети магазин был… ну, вроде как для души. Она не стремилась много заработать. Поэтому все и думали, что после ее кончины, да сохранят боги ее душу, дом уйдет с молотка и его купит кто-то предприимчивый. А появились вы. И я этому рада, – тепло улыбнулась она.

Слова Вивьен подтверждали то, что я уже слышала от Людвига. Тетя брала частные заказы – скорее всего, изготавливала артефакты для знатных персон, желавших остаться инкогнито. Обычная практика для мастеров-артефакторов, только вот…

Только вот печати.

Людвиг сказал, что в последние полгода жизни моя тетя не подала ни одного артефакта на освидетельствование и опечатание. И это странно. Даже то, что изготавливается для конкретных людей, желающих остаться неизвестными, настроено исключительно на них и никогда не сможет использоваться другими, – даже эти безумно дорогие и сложные артефакты должны получить печать, она же проба. Для того существует особая процедура, когда имя клиента зашифровано, и все же она есть, и она обязательна. Мы с Людвигом знали, какие именно артефакты и для кого делала тетушка Розалинда ранее и почему магазин был закрыт практически все время. А вот полгода назад все изменилось, и мне предстояло узнать, почему.

Глава 5