Магазинчик на Цветочной улице

— У меня пока не слишком разнообразный товар, но я надеюсь расширить ассортимент до следующего года. Конечно, доставлена еще не вся заказанная мной пряжа. И я еще планирую достать замечательную импортную шерсть из Ирландии и Австралии. Но на все нужно время… и деньги.

В энтузиазме я сказала больше, чем хотела.

— Ждешь, что мама будет тебе помогать?

Вопрос был прямой. Я покачала головой:

— Не беспокойся. Я делаю это на собственные средства.

Так вот в чем причина этого ее неожиданного визита. Маргарет думает, что я собираюсь воспользоваться деньгами нашей матери. Я не собираюсь, и вопрос обидел меня, поэтому я сердито огрызнулась. Маргарет смотрена на меня, словно сомневалась, говорю ли я правду.

— Я продала свои акции компании «Майкрософт», — призналась я.

Глубокие карие глаза Маргарет, так похожие на мои, увеличились почти вдвое в ужасе от того, что я сделала.

— Не может быть!

Что же, интересно, моя сестрица себе думает? Необходимая наличность лежит у меня в нижнем ящике комода?

— Мне пришлось это сделать.

Принимая во внимание историю моей болезни, ни один банк не даст мне ссуду. Хотя прошло уже несколько лет, как я оправилась от рака, меня все еще причисляют к зоне риска почти в любом отношении.

— Ну что ж, это твои деньги. — То, как Маргарет сказала это, подразумевало, что я приняла ужасное решение. — Но не думаю, что папа одобрил бы это.

— Он первый поддержал бы меня.

Мне следовало бы держать рот на замке, но я уже не могла остановиться.

— Ты, вероятно, права, — сказала Маргарет с ехидством, без которого нельзя было обойтись в наших с ней разговорах. — Отец не мог тебе ни в чем отказать.

— Деньги — это мое наследство, — объяснила я.

Я полагаю, ее доля все еще приносит ей прибыль.

Моя сестрица расхаживала по магазину, критически все осматривая. Принимая во внимание явную неприязнь Маргарет ко мне, не знаю, почему мне так важны наши с ней отношения, но это так. Здоровье у мамы хрупкое, и она никак не привыкнет жить без отца. Боюсь, скоро мы с Маргарет останемся одни. Мысль о перспективе остаться совсем без родных приводит меня в ужас.

Я так благодарна, что ничего не знаю о том, что готовит мне будущее. Однажды я спросила отца, почему Бог не даст нам знать, что принесет нам завтра. Отец ответил, что в действительности незнание своего будущего — это дар Божий, ведь знай мы, что нас ждет, не стали бы брать на себя ответственность за свою жизнь, за свое счастье. И как во многих других жизненных вопросах, мой отец был прав.

— И каков твой бизнес-план? — осведомилась Маргарет.

— Я… я начинаю с малого.

— И как насчет покупателей?

— Я заплатила за объявление в «Желтых страницах»

Я не упомянула, что новый телефонный справочник выйдет через пару месяцев. Нет необходимости давать в руки Маргарет оружие. К тому же я развесила объявления по соседству, но не знаю, насколько эффективными они могут оказаться. Я рассчитывала на то, что весть об открытии моего магазина вызовет интерес у покупателей и в конечном итоге рост продаж. Но и об этом я тоже не стала говорить.

Моя старшая сестра хихикнула. Я всегда ненавидела этот глумливый звук, и мне пришлось стиснуть зубы до скрипа, чтобы не показать свою реакцию.

— Я как раз собиралась вывесить объявление о своем первом уроке вязания.

— И ты серьезно думаешь, что рукописное объявление в витрине привлечет людей в твой магазин? — требовательно спросила Маргарет. — Здесь не парковка, а ночной кошмар какой-то! И даже когда движение по улице снова откроют, нельзя ожидать, что по этой строительной грязи будет большое движение.

— Нет, но…

— Я желаю тебе добра, однако…

— Неужели? — спросила я, прерывая ее.

У меня тряслись руки, когда я подошла к витрине и прикрепила свое объявление об уроках вязания.

— И что все это должно означать?

Я повернулась лицом к сестре, которая при своем росте пять футов шесть дюймов была на добрых три дюйма выше меня. К тому же она весила на двадцать фунтов больше. Интересно, глядя на нас теперь, может ли посторонний догадаться, что мы родственники? Ведь даже в детстве мы были не сильно похожи.

— Я думаю, ты желаешь мне провала, — честно призналась я.

— Неправда! Я пришла сегодня утром, потому что… потому что мне интересно то, чем ты занимаешься.

Она подняла подбородок так, что стала видна ямочка, будто подталкивающая меня бросить ей вызов снова.

— Сколько тебе лет? Двадцать девять? Тридцать?

— Тридцать.

— Не пора ли уже отрезать пуповину?

Это была явная несправедливость.

— Именно это я и пыталась сделать, когда оставила материнский дом и сняла квартиру. К тому же я начинаю собственное дело, и ценю твою поддержку.

Она развела руками:

— Ты хочешь, чтобы я покупала у тебя пряжу? Этого ты хочешь? Ты же знаешь, я не вяжу и не имею ни малейшего желания учиться, я предпочитаю вышивать. И…

— Не могла бы ты, — сказала я, прерывая ее во второй раз, — подумать и сказать мне что-нибудь приятное?

Я молча ждала, моля ее найти в сердце, по крайней мере, хоть символическое слово одобрения.

Моя просьба оказалась для Маргарет неразрешимой задачей. Она колебалась несколько секунд.