Магазинчик на улице Грез

Мужчина раздвигает губы, демонстрируя ряд зубов. Слишком здоровых и белых для обычного работяги.

Вспышка. Мороз обжигает кожу, и я теряю способность стоять, двигаться, говорить…

Но не сознание.

Он подхватывает мое обмякшее тело — аккуратно и ловко. В этот момент сирена умолкает, и поезд снова начинает ускоряться. Проводник свистит в свисток.

— Всем сесть! — командует он. — Это не пожар, просто глупая шутка. Сейчас прибудет охрана поезда, разберется и оштрафует шутника.

В душе вспыхивает надежда. У охраны должны быть детекторы магии на такой случай. Они покажут, что незаконными чарами в вагоне баловались двое — я и охотник. Нас задержат, и запрут в камере для дальнейшего разбирательства. Во мне, конечно, опознают сначала “воровку” Аншлера, а потом леди Эгмонт, вернут в Арс, а там Рой…

Лишь бы этот тип со сломанным носом и глазами убийцы не утащил меня, как собирался.

Дым уже рассеялся. Пассажиры, хмуро поглядывая друг на друга, возвращаются на места. Все, кроме охотника.

— Сядь, — обращается к нему проводник.

— Не могу. Жене плохо, — голос у Перебитого Носа гнусавый и противный.

— Сядь. В бригаде будет доктор, он посмотрит твою жену.

Я свисаю в руках мужчины безжизненным кулем. Перед глазами маячит край лавки и грязный пол, мой саквояж. Нет сил даже повернуть голову, чтобы подать хоть какой-то знак проводнику. Полный паралич — чары сложные и очень дорогие.

— Ей просто надо на свежий воздух.

Он порывается пройти, проводник пытается задержать. Охотник разжимает руки, позволяя мне упасть на пол. Слышен короткий шум драки, крики. Потом те же руки вздергивают меня вверх и тащат по проходу. В спину нам летит:

— Убил, божечки! Кровь…

Мужчина рычит ругательство, отпирает дверь. Мимо проносятся кусты, мелькают дома и деревья.

— Ты сама виновата, — сообщает он мне злым голосом. — Я хотел, чтобы все прошло тихо.

“Нет! Не смей!” — внутри я верещу, как пойманный заяц, но из горла не вырывается ни звука. Мужчина перетаскивает мое безжизненное тело через дверь.

И сбрасывает на насыпь.

Удар. Воздух вылетает из легких. В глазах темнеет, слышу пугающий хруст, и мир взрывается болью.

Последняя и абсолютно дурацкая мысль: интересно кому достанется мой саквояж?

Глава 42. Скверные новости

Сквозь пульсирующую боль доносятся обрывки разговора. Спорят двое мужчин. Один кипятится, другой спокоен.

— Ты обещал тысячу либров! — возмущается гнусавый.

— За живую и здоровую. Девушка пострадала, а могла и вовсе погибнуть.

— Ты обещал…

— Довольно! — обрывает спорщиков третий голос. Подозрительно похожий на мелодичный тенор Аншлера. Правда сейчас в нем не слышно обычной ленивой снисходительности. Он пугающе холоден и даже сквозь пульсирующую боль в голове и руке я чувствую ужас перед этим ледяным спокойствием. — Ты получишь половину от оговоренной суммы. И скажи “спасибо”, что она жива. Иначе я бы содрал с тебя кожу. А теперь проваливай, пока я не передумал!

Похоже, гнусавый решил последовать совету. Мудро. Мне почему-то кажется, что обещание про кожу не фигура речи. Не удивлюсь, если гению-плейбою-миллиардеру уже доводилось проделывать подобное.

Аншлер склоняется и берет меня на руки. В ответ на перемещение рука отзывается вспышкой боли, и с губ срывается жалобный стон.

— Сейчас… сейчас, моя хорошая, — словно другой человек. В голосе столько тревоги и заботы.

Споривший с гнусавым мужчина издает предупреждающее покашливание.

— Сэр, это можно поручить охране.

— Нет, я сам!

Мир покачивается. Меня несут куда-то вверх. Чувствую дуновение ветра на лице, словно мы покинули помещение. С усилием открываю глаза и щурюсь. Все плывет. Над головой крутится ночное небо. Вдыхаю знакомый запах смазки и брезента.

— Нет… отпусти…

Только не туда. Не в летучую громадину, где я буду в его полной власти!

Пытаюсь вырваться, но сил нет. В голове туман, левая рука словно охвачена пульсирующим огненным кольцом.

— Больно? — спрашивает полуэльф. — Потерпи чуть-чуть, скоро будет легче.

Больно, да. А еще страшно до икоты. Я не хочу туда, в твою воздушную крепость… Пожалуйста!

Аншлер вносит меня по мосткам. Мелькают коридоры с богатой отделкой, лестницы. Им на смену приходит стерильность медицинского бокса. Меня укладывают на кровать.

— Доктор, делайте что угодно, но девушка должна быть жива и здорова!

— Не переживайте, сэр. Разберемся. Ну-с… что у нас тут?

Сверху склоняется седовласый мужчина с острой бородкой.

Кровать начинает тихонько вибрировать. Это значит, что где-то в глубине дирижабля заработали двигатели, унося меня в одному Аншлеру известном направлении.

Стискиваю зубы. Нет, я не буду плакать! Реветь перед врагами — последнее дело.

— Сейчас-сейчас, — начинает суетиться доктор. — Потерпите, я уже накладываю обезболивающие чары.

— Моя! — счастливо шепчет Аншлер. И осторожно стирает соленую каплю с моей щеки.

***

Как и предполагал Рой, Пилор Эгмонт до последнего пытался соскочить.

Даже у нотариуса старый прохиндей крутил, юлил, потел и придумывал отговорки. А потом признался, что уже подписанное соглашение с Аншлером о помолвке последнего с Даяной включает огромный штраф в случае разрыва со стороны опекуна.