Магазины «Березка»: парадоксы потребления в позднем СССР

В отличие от дипломатов и журналистов, имевших за границей штатные места, технические специалисты формально оставались приписанными к своим местам работы в СССР и просто числились в длительной командировке. В основном они командировались по линии Госкомитета по внешнеэкономическим связям (главного ведомства, отвечавшего за оказание технической помощи развивающимся странам), и их зарплата была частью долгосрочного, иногда долларового, денежного кредита, выдававшегося Советским Союзом странам третьего мира, поэтому выплаты советским специалистам осуществлялись в валюте. Как уже отмечалось в первой главе, только за период с 1955 по 1961 год объем средств, выделяемых Советским Союзом для помощи развивающимся странам, вырос с трех миллионов новых рублей до двух с половиной миллиардов[243]. В 1961 году таких специалистов за рубежом было около восьми тысяч[244], а в 1970 году — уже 24 тысячи человек[245].

В Монголии работало больше всего советских специалистов: в конце 1980-х они составляли четверть всех советских специалистов, работавших за границей[246]. Сотрудник Института востоковедения С. Панарин, с 1974 года ежегодно ездивший в Монголию для участия в совместных археологических экспедициях, считает, что на рубеже 1970–1980-х на различных строительных объектах в Монголии работало около 40 тысяч советских граждан одновременно, а за все время советско-монгольского сотрудничества в Монголии побывало по работе до двух миллионов советских специалистов[247].

Формально условия работы у этой категории работников были несколько хуже, чем у сотрудников советских и международных учреждений за границей. Например, подъемные техническим специалистам выплачивались в размере 30 % валютной зарплаты (дипломатам и журналистам — 50 %), а оплачиваемый отпуск по болезни давался на срок не более двух месяцев (первой группе — до четырех месяцев). Однако было у технических специалистов и одно преимущество: сотрудникам советских и международных учреждений за границей предписывалось в обязательном порядке проводить отпуск в СССР, тогда как «технарям» можно было остаться в стране пребывания[248].

Неформальное отличие технической помощи от работы на штатной должности состояло в том, что бытовые условия были более тяжелыми. Зато для работы за границей в качестве технического специалиста уже не нужно было обязательно быть членом КПСС, как для работы на штатных должностях, и на такие должности часто отправляли обычных студентов языковых вузов[249].

Привезти из этих стран, в отличие от западных, часто было нечего, так что основная материальная привлекательность поездки в данном случае состояла именно в последующем отоваривании через «Внешпосылторг». Один респондент вспоминает, что после окончания факультета иностранных языков Харьковского госуниверситета в 1979 году он был направлен в качестве переводчика в Анголу, в группу советских военных специалистов, которые должны были тренировать «освободительную армию» Намибии. Он сразу получил оклад размером 450 инвалютных рублей. Если учесть, что чеки «Внешпосылторга» выдавались с инвалютного счета по курсу 1:4,6, а потом, в свою очередь, могли быть обменены на черном рынке на рубли по курсу 1:2 (подробнее об этом см. главу 4), то эту зарплату можно приравнять примерно к 4000 рублей в месяц — сумма, примерно в 25 раз превышающая среднюю зарплату в СССР[250]. После возвращения на родину переводчик приобрел через «Внешпосылторг» кооперативную квартиру в Харькове, а после второй поездки в Анголу, в 1986-м, уже в качестве гражданского переводчика, — еще одну[251].

Страница из каталога в/о «Внешпосылторг». 1982

Социолог Г. Дерлугян в 1984 году, еще будучи студентом, поехал на год в Мозамбик в качестве стажера-переводчика, после чего, как он пишет, «мог купить “Волгу” и еще осталось на подарки из “Березки” всей родне»[252]. После второй поездки в Мозамбик в 1986 году Дерлугян смог приобрести на валюту четырехкомнатную кооперативную квартиру в Москве[253]. Журналист и бизнесмен К. Ремчуков также в студенческие годы (1976–1977) работал переводчиком на строительстве металлургического комбината в Пакистане. После возвращения в СССР он, по его собственному свидетельству, «на заработанные чеки “Внешпосылторга” купил двухкомнатную квартиру на Соловьином проезде в Ясеневе и отложил несколько тысяч на “Березку”, чтобы баловать жену-студентку»[254].

Такая практика касалась не только крупных городов СССР. Сын советского инженера из Узбекистана, работавшего в Гвинее в конце 1970-х на строительстве бокситового рудника, вспоминает: «После возвращения из Африки наша семья — шесть человек плюс ближайшие родственники — более десяти лет (до момента закрытия “Березок”) не знали, что такое дефицит в СССР. Жили мы в небольшом городке в Узбекистане, “Березка” была в Ташкенте. В “Березке” покупалось все: от “Волги” до одежды и обуви»[255].