Маги без времени

Первое время я смотрел на темнокожих воинов, чью кожу украшали многочисленные шрамы, с невольным сочувствием и неловкостью. Во мне самом текла частица крови тёмных южан, и выбери мой прадед не тот поворот дороги – я мог бы вырасти на диком Юге, а не в Тёмной Империи, был бы сейчас наёмным воином, а не волшебником. Потом я подумал, что наши традиции, когда детей с малейшими признаками магического дара отдают в обучение рунам, ничуть не лучше южных, и успокоился.

В общем-то землеведы и сами считались могучими воинами. Они были замкнутой кастой, где профессия передавалась от отцов и матерей к детям, но порой принимали и чужаков, чтобы разбавить кровь. Маленьких детей с нами не шло, путь считался для них тяжёлым, но вообще-то они странствовали с самого раннего детства, росли в навьюченных на мулов люльках, а потом в сёдлах. Двое юношей лет пятнадцати-шестнадцати, гидролог и гляциолог, и молодая девушка-топограф по их меркам считались уже опытными путешественниками. В пути я с любопытством смотрел на них – поначалу казалось, что только молодёжь и работает. Один парень изучал каждый встречный родник или ручеёк, брал пробы воды в стеклянные флаконы, проводил какие-то научные опыты, смешивая воду с реактивами и зарисовывая оттенки, которые принимала вода. Другой бросался к каждому сугробу, каждому замёрзшему озерцу, а уж когда мы проходили мимо края ледника, потребовал остановки и три часа брал пробы льда. Девушка рисовала карты – и когда мы останавливались, и даже когда были в седле. Ей не мешали ни тряска, ни погода – карандашные линии были чёткими и ровными, будто она сидела за столом в кабинете.

Потом я заметил, что всё, что делают юные землеведы, незаметно проверяют и контролируют старшие. Один раз Танильмо словно невзначай заглянул в карту, которую рисовала девушка, и поправил какой-то штрих. Девушка покраснела так, будто совершила неслыханный проступок.

Каждый день перед завтраком землеведы тренировались с оружием. Мечей они не носили, кроме самого Танильмо, но у каждого был приторочен к седлу хороший арбалет и короткое копьё с широким лезвием. Впрочем, и те инструменты, что они использовали в работе, одновременно служили оружием. Штриховую ленту они метали будто аркан, базисные жезлы и нивелирные рейки служили ударным оружием. Из любопытства я пару раз присоединился к тренировкам, вызвав всеобщее веселье, потом решил не позориться.

Вечером, к счастью, никто тренироваться не собирался. Хватало и обычных забот. Мы почистили, накормили и напоили лошадей, отвели их в сторону и стреножили. Землеведы разбили шатры: три для себя, один для охранников и ещё маленькую палатку для нас с Мирой – я помогал развести огонь, а Мире землеведы не позволяли делать ничего тяжёлого. Помимо нас с караваном ехала пара торговцев из Бьезана, отец и сын, то ли решивших освоить новый маршрут, то ли решивших рискнуть заработать на лёгких и ценных товарах. Они свою палатку поставили рядом с нашей, как бы подчёркивая, что и мы, и они в караване люди вре́менные. Мне было всё равно – и землеведы оказались людьми симпатичными, и торговцы – вполне приятными спутниками.

Мира вначале помогала с лошадьми, потом вернулась к палатке. Я сидел на корточках и остриём кинжала рисовал на земле руны – в общем, занимался тем делом, которое все считали достойным настоящего волшебника.

– Амулет? – спросила Мира, бросив взгляд на руны.

– Угу, – подтвердил я. Стёр подошвой Альгиз и начал рисовать Манназ.

– Да брось ты, – присев на камень сказала Мира. – Глупый старый амулет. Никчёмное заклинание.

– Ты ведь так не думаешь, – ответил я. – Тёмный Властелин не стал бы волноваться из-за никому не нужных рун.

Мира кивнула.

– Да, не думаю. Но если мы ничего не поняли за три года, то, значит, сами понять не способны. Спросишь в Рунном Древе.

– Мира! – возмутился я. – Да мы же не собирались…

– Всё я понимаю, – ответила она. – Не строй из себя хитреца.

Она улыбнулась и встала, на миг положив руку на живот. На сторонний взгляд никто бы не понял, что она ждёт ребёнка, Мира клялась, что и сама ещё не чувствует ни движений, ни биения сердца, ни даже тяжести. Но её руки знали что-то, чего не знала она.

– Пойду, расспрошу женщин о Рунном Древе. Заодно и с ужином помогу, – сказала она и направилась к женщинам-землеведам.

Едва она отошла, как ко мне подошёл сосед-торговец. Взглядом спросил разрешения – я кивнул, он сел на место Миры, достал кисет с табаком, трубку. Опять же молча протянул мне, я покачал головой.

Если к вину я как-то даже привык и мог иногда его выпить, то манера вдыхать дым тлеющего табака меня совершенно не привлекала.

– Спасибо, Велд. Но со вчерашнего дня ничего не изменилось.

Торговец кивнул:

– Знаю, господин волшебник. Но у нас так принято… Скажите, караван пойдёт к Лунной Деве?

Я задумался на миг. Караван-вожатый не требовал от меня молчания.

– Вероятно, да, – сказал я. – Расскажете мне о ней?