Маги и мошенники

Пусть будет меч – мысленно попросил он. Бесполезная просьба – Струс, вырвав наконец веревку из рук Рихарда, отбежал в сторону и спокойно выклевывал что-то среди полувытоптанной травы. Дотронуться до перьев птицы не было никакой возможности. В крайнем случае, пусть явится стража, подумал Ладер. Стражники – лисы, они не отпустят с деньгами. Но пусть пируют лисы, только не смерть.

Белобрысый неуловимо качнулся влево и сделал первый выпад.

И Струс ударил. Кол не превратился в меч, просто бок белобрысого оказался располосованным ударом когтистой лапы. Удар разорвал грязный плащ, рассек кожу и мышцы до ребер. Налетчик взвыл, прижимая к ране мгновенно поалевшие ладони.

– Кончай его!

Щелкнул арбалет, охотничий болт взметнул фонтанчик пыли. Птица развернулась, подпрыгнула, и ловко полоснула клювом. Второй налетчик едва успел прикрыть рукой лицо. Жестокий удар пришелся в тыльную часть ладони. Двое других бандитов остановились на почтительном расстоянии. Кто-то попробовал метнуть воровской нож – тот подозрительно легко отскочил от гладкого пера.

– Заколдованный!

Оставшийся на ногах владелец дубинки с суеверным ужасом отступал прочь. «Безносый Синяк» отполз в сторону, к забору прижимая обрывок тряпки к разбитому рту. Владелец ножа встал рядом с ним, тщетно пытаясь остановить кровь. Невзрачный белобрысый арбалетчик с располосованной рукой тихо сбежал. Один только Нетопырь все так же стоял неподвижно – не нападая и не убегая.

Лакомка положил руку на спину птицы – просто так, не прося ничего, но битые налетчики отшатнулись.

– Уходите, – бросил Хайни. Он отер юркую, горячую капельку, скатившуюся по расцарапанной ножом Безносого щеке.

– Проваливайте.

Синяк встал, сплюнул, отер губы и сквозь пеньки выбитых зубов просипел:

– Мы-то уйдем. А вот вы – вы побежите. Далеко будете бежать. В землю зарыться захотите. Только вам это не поможет.

Троица медленно побрела прочь.

Оставшийся Нетопырь помолчал некоторое время, оценивающе рассматривая противника. В тусклых глазах мелькнуло что-то вроде интереса и понимания. Ладер был готов поклясться – хрящеватые уши шевельнулись. Потом Нетопырь улыбнулся тонкими губами и, спокойно повернувшись, пошел прочь. На пальце человека, под коркой серой грязи, что-то блеснуло.

– Чего это он, Ладер? – спросил непривычно серьезный Лакомка.

– Они правы. Уносить ноги надо из города, да побыстрее.

– Стражу звать будем?

– Нет, не будем. Видел у него кольцо на пальце? Это сотрапезник инквизитора.

– Этот?! Этот кусок дерьма?! Инквизитор?

– Тихо, не ори. Не инквизитор, а сотрапезник инквизитора. Ну там, брат двоюродный конюха секретаря инквизиции, скажем.

Инквизитор слуг своих кому попало бить не даст. Простой суд таких не судит, только святой трибунал. Понял теперь – почему они такие смелые? А что нам стража скажет, соображаешь?

– Теперь сообразил. А я думал – это было чудо.

– Ага. А это чудо и было. Большое чудесное избавление. Сказка кончилась. Пошли отсюда…

И они пошли. Струс побежал следом, хлопая на бегу короткими, нелетучими крылышками, забытый на лапе обрывок веревки смешно волочился по земле.

…Толпа нагнала их на самой окраине. Масса обезумевших людей, волосы, выбившиеся из-под чепцов, сжатые кулаки, черные провалы кричащих ртов.

– Воры! Отравители! Будьте вы прокляты!

Первый камень ударил Ладера в плечо, второй сорвал с головы клочок волос. И тогда они побежали. Камни тяжело стучали по дороге, покрывая землю оспинами ударов. Толпа дышала за спиной беглецов, пока последняя черепичная крыша не осталась далеко позади. Самыми упорными преследователями оказались мальчишки и собаки.

Отрывок из нусбаумского архива сообщает по поводу удивительной истории Струса Бессмертного еще одну, последнюю небезынтересную подробность: «…Находясь в опасении за свою жизнь, двое бродяг покинули городские стены, укрывшись в лесу, именуемом Терпихиной Пущей. Спустя два дня для поимки беглецов был отряжен отряд, составленный как из вооруженных людей мессира Кардье, так и из достойных доверия местных жителей, сведущих в лесных тропах…»

Вот и все.

Шестая ночь пришла. Такая, как всегда. Лаяли псы, в домах лишь изредка мелькали огоньки, зато вовсю светили звезды и заглядывала в окна вновь начищенная кем-то луна. Господин Крот почти отстроил разрушенный замок. Кобыла Розалия Анцинус, забытая всеми, неторопливо жевала остатки сена, подобранные на дне кормушки. Спал колбасник Шинцель. Беспокойно металась во сне Алиса. Парадамус Нострацельс только что закончил запрещенный опыт и потихоньку-помаленьку выбирался из секретного погреба, помогая себе фигурной тростью и разгоняя тени свечой. На постоялом дворе в ожидании утра горланили охотники.

Все шло своим чередом, почти ничего не изменилось. Но были те, кто чувствовал – безвозвратно уходит чудо, на миг задевшее их добрым крылом. Осмеянное, униженное, жадно раздерганное, оно истаяло, исчезло, и смутны были сны, и звезды – только тусклые крошки, а волшебная луна – лишь старое оловянное блюдо, забытое кем-то на стене.

Пуста жизнь без чуда.