Маги и мошенники

Дар беглого Хрониста во сто крат страшнее, чем Сфера Маальфаса, решил про себя бывший инквизитор. Талисман демона искушал меня и Гагена возможностью легкой войны, но что такое выкошенное войско или рухнувшие стены цитадели? Сила Сферы быстро тратится, а пополняется медленно. Можно набрать новых солдат, можно отстроить разрушенные башни, зато гримуары Адальберта способны без труда подменять души людей.

«Я не смог бы заколоть арестанта, нарушив волю императора», – подумал фон Фирхоф. «Но никто не мешает мне попросту его не спасать. В резиденции Короны Хрониста в лучшем случае ждут запугивания, уговоры и пожизненное заключение в золоченой клетке, а в худшем – пытки. Пусть он умрет. Так будет лучше для всех».

Приняв решение, фон Фирхоф успокоился, не торопясь, допил вино, стараясь не смотреть в сторону раненого. Тот, кажется, затих. Скончался?

Эмиссар императора не выдержал и подошел поближе. Невероятно, но отравленный все еще дышал, судороги мелко подергивали его мышцы, губы посинели.

А ведь Адальберт не хотел причинять вреда – с некоторым подобием раскаяния подумал фон Фирхоф. Он не стремился разрушать Империю, иначе бы давно и без труда совершил это. Пусть мои колебания нелепы, но я не могу приговорить человека к смерти только за великий дар сочинителя и повседневную жизнь шалопая. Я не только слуга Гагена, я врач, я обязан и хочу помочь раненому. В конце концов, ни к чему спешить, отправляя человека на тот свет – это всегда успеется. Chirurgus mente prius et oculis agat, quam armata manu[11].

Людвиг-врач выскочил за дверь. Костры на площади догорали, там и сям прямо на земле темнели фигуры спящих еретиков. Он едва ли не на ощупь обыскал место покушения. Сумка, сброшенная ведьмой перед прыжком, вся истоптанная и вмятая в грязь, валялась на земле. Фон Фирхоф подобрал поклажу и бегом вернулся в ратушу.

Запас снадобий оказался внушительным, вода нашлась в котелке, кое-чего не хватало, кое-что пришлось заменить сомнительными ингредиентами. Жидкость в чаше бурлила и слегка светилась опалом. Фирхоф смочил полотенца холодной водой, обернул ими отравленного, тщательно смешал противоядие и ножом разжал зубы пациента. Спазмы мешали умирающему глотать, лекарство наполовину пролилось на грудь; к счастью, его оставалось еще много.

Людвиг-врач выполнил свою миссию и отступил в сторону, Людвиг-советник императора устроился на табурете у очага, ожидая результата.

Ждать пришлось недолго. Судороги пациента постепенно ослабели, со щек Хрониста сошел неестественный алый румянец. Людвиг выскользнул в штормовую темноту ночи и с наветренной стороны вылил остатки снадобья, потом вернулся, тщательно вымыл чашу и руки.

Противоядие пошло в ход, дело было сделано, оставалось ждать последствий.

– Святой Регинвальд! Это было смело. Он, быть может, редкостный счастливчик, а я, возможно, законченный дурак. Очень надеюсь, что все это не окажется бесполезным промахом…

…К полуночи ветер подул сильнее, исхлестанные его порывами чайки попрятались в бойницах, морские валы раз за разом атаковали остров, печально скрипел резной флюгер на башне ратуши. О булыжник площади разбились первые косые струи дождя. Заснувшие под открытым небом повстанцы пробудились и, вскочив, неистово побежали искать убежища под крышей.

Все еще только начиналось.

Глава XII Опасность прямая и непосредственная (продолжение)

Адальберт Хронист. Толосса, Церенская Империя.

Я очнулся с ужасной головной болью, болела не только голова, горела кожа, ныл каждый сустав, каждый нерв. Во рту мерзко, словно с похмелья, пересохло. Кроме того, я ужасно замерз, потому что, как оказалось, некий идиот во сне обернул меня мокрыми тряпками.

Идиот этот устроился неподалеку, он, уронив голову, дремал на табурете возле очага, и я моментально изменил собственное суровое мнение – им оказался вчерашний лекарь. Он проснулся, словно и не спал, мягкими шагами подошел ко мне, проверил пульс и кивнул в ответ на невысказанный вопрос:

– Вы были отравлены, мессир Вольф. Эта безумная наградила вас ядом.

Я благодарил спасителя как мог, с трудом собирая в кучку мятущиеся мысли.

– С хвалой припадаю к стопам Творца, за то что он посла мне вас, мой бесценный и бескорыстный избавитель и друг, – заявил я в вежливом, высокопарном стиле Империи.

– Польщен иметь друга, славного ученостью, умом и благородством, – не менее витиевато ответил он.

Благородство совсем не переполняло меня, но я все-таки испытывал к спасителю самое теплое чувство благодарности.

Я встал и оделся. «Чаша, выпитая с утра, восстанавливает силы» – в общем, я позавтракал вместе с новым знакомцем и принялся размышлять над ситуацией, в которой невольно оказался. Появление убийцы на площади Толоссы, несомненно, было предупреждением.

Но о чем оно предупреждало? Я терялся в догадках, не мог вспомнить, где видел лицо безумной, и уже подозревал, что приключения мои грозят обернуться совершенно неожиданной стороной.

– Как ваше полное имя? – спросил я лекаря.