Маги и целители 21 века

ЕЩЕ ОДИН ДОСТОВЕРНЫЙ ПРИМЕР ИЗ БИОГРАФИИ ВИИЛМЫ

Когда семья Виилмы переехала на новое место жительства, их соседом оказался молодой мужчина, с которым Лууле сроднилась с первых же минут. Подобное родство душ указывало на близость отношений в предыдущей жизни. Почувствовав, что его судьба ей не безразлична, она углубилась в изучение их прошлых взаимоотношений. Оказалось, что лет 600 тому назад он был ее сыном, убитым в годовалом возрасте вследствие распрей за право унаследовать огромное состояние и из страха изобличения в чудовищном подлоге. Это значит, что она носила в себе подсознательное чувство вины перед ним, чувство 600-летней давности, а также много других стрессов, связанных с ним. Сама Лууле не любила предаваться жалости и не хотела, чтобы кто-нибудь жалел ее. Поэтому считала, что никого не жалеет, но отрицание всегда ошибочно. Кто говорит, что данного стресса у него нет, у того данный стресс подавлен до состояния нечувствительности.

Лууле казалось, что к соседу она относилась без жалости, ибо ни разу не испытывала ее за все то время, что помогала ему разобраться в проблемах со здоровьем, связанных исключительно с материальными вопросами. Как-то вечером приходит домой ее муж и сообщает, что сосед лишился работы. Лууле разом обмякла, поскольку, зная его стрессы, этого следовало ожидать. Хоть она его и вразумляла, он не удосужился поработать над собой в достаточной мере и стал жертвой собственной излишней прямолинейности. В тот миг она не почувствовала к нему никакой жалости, а лишь раздражение. «Почему ты мне не поверил? Почему не занимался своими стрессами?» – промелькнуло у нее в голове.

Утром Лууле вышла на улицу, и первым, с кем столкнулась, был сосед. Человек, которому всегда море было по колено и с лица которого не сходила улыбка, был подавлен. В лице ни кровинки, нос распух от насморка. Он был в таком отчаянии, что и не старался скрыть обиды. Виилма сказала: «Тебя сильно обидели».– «Точно»,– ответил он с тяжким вздохом столетнего старца и безнадежно махнул рукой. «Как знать, может, нет худа без добра», – произнесла она, надеясь его приободрить, но это не удалось. Смертельно серьезный человек не понимал шуток, а смертельно серьезными временами бываем мы все.

Внезапно Лууле явственно ощутила такую всепоглощающую жалость, что можно было сказать, что она – сама жалость. В тот же миг она ощутила всеми чувствами – зрением, слухом, обонянием и едва ли не осязанием, – как в ее сердце, точно скорый поезд, влетающий в туннель, ворвалось все то, что терзает его душу. Бац – и готово. Виилма ощутила это как физический толчок. Услышала звуки, которыми сопровождается подобное несчастье. Почуяла запах металла и железной дороги. В ту же минуту она поняла, что вобрала в себя болезнь соседа. Поняла, но не поверила.

Спустя три часа ей стало совсем худо, и она ушла с работы домой, чтобы отлежаться и поразмыслить о случившемся. Целительницу знобило, болела голова, из носа текло в три ручья. Общее плохое самочувствие говорило о том, что в сегодняшнем происшествии она чувствует себя неуверенно. Иными словами, в ней есть некая часть, которая еще не познана, и которую нужно познать. Перед входом в дом Лууле вновь встретилась с соседом. Глаза его искрились, и хвори как не бывало. Она не стала ничего ему рассказывать. Не хотелось, чтобы он почувствовал себя виноватым. То, что Виилма заболела, – не его проблема. И переварить эту проблему нужно было ей самой. Было над чем подумать.

Если утром она была довольна собой, поскольку ей казалось, что она помогла хорошему человеку, то вечером та же ситуация открылась другой своей гранью. Лууле была довольна тем, что познала одну из незримых граней жалости к себе. И одновременно была недовольна – не сумела подумать наперед.

К вечеру у нее сложилось ясное представление о процессе передачи энергий. Теперь хворь могла ее покинуть – и она покинула целителя, одарив новым знанием. Через пару дней перестал хлюпать нос.

Как, по-вашему, обстояли дела у соседа? На следующий день у него снова возник насморк, на сей раз еще сильнее, чем накануне. Это значит, что жалость только вредит. Жалостью ближнему не поможешь. Зато себе можно сильно навредить, жалеючи ближнего.

Положительной стороной соседской незадачи явилось то, что через некоторое время он нашел работу, где его оценили по достоинству как человека.