Маги, ведьмы, чернокнижники

Дамир подал руку, помогая мне встать. Вложив в его ладонь свою, я заметила, как нелепо смотрятся мои пальцы с обломанными ногтями. В голове снова раздался смех Ксанки: «Лягушка, лягушка!» Потом воспомнилась Лиэсса, сидевшая рядом с хозяином дома. Я выдернула руку, наверное, чересчур резко, но маг никак не отреагировал, только спросил:

— Все в порядке? Он ничего не сделал?

Вместо ответа я замотала головой, стараясь стереть ладонями со щек чужие прикосновения. Я не замечала, что слезы продолжают катиться по лицу, до тех пор, пока Дамир не стал стирать их пальцами.

— Айя, — тихо проговорил мужчина.

За последние дни я плакала больше, чем за всю свою жизнь, включая младенчество. Но именно сейчас, в коридоре, растрепанная и жалкая, я чувствовала странную отчаянную злость. То, что держало меня несколько последних дней, уходило, растворялось вместе с горячей влагой.

— Поччч… — Я всхлипнула и продолжила уже спокойней. — Почему не применили магию? Почччему…

— Он или я? — В глазах мага стали загораться уже знакомые серебряные звездочки. — А зачем? Смысл стрелять из пушки по воробьям? Таму всегда было жалко кьятов, а мне… — Он задумался. — Не вижу смысла бить кувалдой там, где справится молоток.

Я кивнула, задумываясь, почему соглашаюсь со всем, что он говорит? Почему готова исполнить любую его просьбу? А если предложит прогуляться голой по улице? Или не по улице… Это ли не магия?

— У Тамита есть причина для ненависти, но направил он ее не туда. — Дамир стер очередную слезинку, продолжая держать мое лицо в ладонях.

— Причина? — Я хлюпнула носом.

— У его младшего брата, Киеса, девушка обманом забрала силу. Вернее, он влюбился и отдал ее сам. Любимая исчезла. Молодой человек умер. Тамит поклялся найти виновницу, но не преуспел в этом.

— А как же метка?

— Какая метка? Киес отдал силу добровольно. Девушка не побеждала его в бою и не отбирала силу. — Дамир пожал плечами. — О ее судьбе нам ничего не известно. Для всех она просто исчезла.

— А почему маг умер, Рион же жив?

— От тоски. По любимой. Или по магии. Сила врастает в нас: в тело, в сердце, в душу. Лишиться ее — значит потерять себя. Рионеру проще, он не прошел посвящение, да и ты дала ему надежду.

— Но разве нельзя что-то сделать? Размять ту самую «лисью шкуру», о которой вы говорили? — Во мне вспыхнула безумная надежда, что все может быть по-другому, собственно, она никогда не угасала.

— Айя, не надо, — правильно понял маг. — Это все равно что лишиться ноги и получить вместо нее костыль, вроде можешь ходить, а вроде и нет.

— А вы не боитесь, что, почувствовав силу, я не захочу ее отдавать?

— Боюсь. Но поделать, увы, ничего не могу. Это твой выбор. — Палец соскользнул со скулы к уху, и я не сдержала вздоха. — Можно спросить, о чем ты думала? Когда он таскал тебя за волосы? — Дамир виновато улыбнулся. — О, прости, прозвучало невежливо.

Даже сквозь слезы я не смогла не ответить на эту улыбку, от которой на правой щеке мужчины появилась ямочка. Сколько ему лет? Тридцать? Сорок? Больше? По магам никогда не скажешь наверняка, они живут втрое больше людей. Да какая, к Эолу, разница, хоть сто.

— Ты так странно смотрела на Тама. — Руки мага все еще казались моего лица, наверное, поэтому я сказала правду, не думая, как она может быть истолкована.

— Думала о том, как обидно будет умирать, так и не поцеловав мужчину. Мне достаются тычки и удары. Это все, на что могу рассчитывать. — Я опустила голову, уходя от взгляда мага.

Но Дамир не позволил, пальцы, еще секунду назад такие мягкие, вдруг стали твердыми. Глядя, как приближается его лицо, я просто не могла поверить в происходящее. За одну минуту от отчаяния и унижения перейти к исполнению мечты, в которой сама себе боишься признаться… Деревенская девчонка во все глаза смотрела на склоняющегося к ней мага, на того, кого ей суждено видеть лишь издали, крича от восторга и кидая цветы под копыта его коня.

— Я не Там. — Его лицо приблизилось настолько, что он выдыхал слова прямо мне в губы. — Достаточно сказать «нет».

Но я не сказала. Не смогла, и нисколько не сожалела об этом. Я думала, Дамир будет настойчив и властен, но смутно представляла, что может скрываться за этими словами в реальности. Когда мужчина коснулся моих губ своими, они были невыносимо мягкими и теплыми. От этого касания по коже побежали мурашки, собрались на затылке и стекли в позвоночник. Дамир выпрямился, его глаза смотрели в мои, обволакивали, тянули в темную, с серебряными искрами, глубину. И я поняла, что теряюсь, проваливаюсь куда-то.

Эол, я столько слышала об этом раньше… Пели менестрели, вышивали гобелены мастерицы, а я только смеялась. Ну не может нормальный разумный человек творить прославляемые поэтами глупости! Но ни один сказитель не говорил, что о разуме не будет и речи. За один такой взгляд я сделаю все, о чем этот мужчина попросит — пройдусь голой по улице, прыгну в реку, отдам силы, и свои, и чужие, лишь бы он продолжал так смотреть.

Увидевшая небожителя лягушка, ты смешна!