Маги, ведьмы, чернокнижники

Обычные, да не совсем… В каждом из кругов по символу, размашистому и непонятному. Руны? Как говорила бабушка, у нас любые непонятные закорючки — либо руны, либо адские письмена.

Эол, почему же так страшно? Так страшно не было, даже когда Сима заболела, а я дрожащими руками заваривала отвар, очень боясь напортачить.

Маг, что закрыл колодки, остановился у края помоста и поднял руки:

— Братья и сестры, маги и люди, мы пришли сюда, чтобы увидеть торжество правосудия, увидеть торжество добра над злом…

Ну, тут все ясно, маги — добро, я — зло и тому подобное… бла-бла-бла… традиции покаяния возрождаются… бла-бла-бла… справедливость, равенство, братство… что-то еще не менее загадочное и странное. Люди отвечали одобрительным гомоном и рукоплесканиями, вряд ли понимая хотя бы каждое третье слово. Я тоже не понимала, да и не хотела.

Я сжимала кристалл и дергала руками, уже зная, что освободиться не получится, и все равно не могла остановиться.

В толпе мелькнуло озабоченное лицо Вита, Михея я не увидела, как и Риона. Мой взгляд перебегал с одного зрителя на другого. Им было весело, они переглядывались, толкали друг друга локтями, прятали за спинами овощи и яйца.

Я закрыла глаза и тут же снова открыла, потому что в темноте показалось еще страшнее. Нестройные голоса распались на отдельные выкрики, удар в руку — и очередной помидор разлетелся алыми брызгами. Кто-то по-детски счастливо рассмеялся. Тонкий звук, как пощечина, заставил меня повернуть голову. Я отдала бы все, чтобы стоять там и смеяться вместе со зрителями. Девушка расхохоталась снова, не сводя с меня зеленых глаз.

Меня прошиб холодный пот. Я смотрела в ее неожиданно знакомое лицо и чувствовала, что еще немного, и снова зареву. Это было почти невозможно. Что она тут делает? Откуда? Когда? Как?

В первом ряду между почтенной матроной в расшитом платье и кузнецом в фартуке стояла недавняя знакомая — пропавшая Лиска из Хотьков, рыжая, красивая, в голубом платье, совсем не похожая на разносчицу, что служила в трактире у Петриша. Она улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй.

Путешествовать по Тарии не запрещено, девушка вполне могла оказаться здесь совершенно случайно. Могла, но, стоя со скованными руками на эшафоте, я так не думала. Она пришла посмотреть на казнь. Причины этого меня сейчас не интересовали.

Наверное, я бы закричала, просто так, от страха, от несправедливости. И уже открыла рот, когда откуда-то сверху обрушилась тишина. Словно я на мгновение оглохла. Неестественное, почти угрожающее молчание. Зрители, маги, стражники выжидающе уставились на меня. Коленки вдруг задрожали. Речи закончились, сейчас начнется казнь, тьфу, покаяние…

Тот самый говорливый маг встал прямо напротив меня и поднял руки. Его магия неслышно разлилась по эшафоту, и воздух вокруг загустел, стал вязким и неподвижным, как вода в болотине за старым поймищем. Я там в бочаге лапоть оставила, а потом хворостиной от бабки получила. Обувка была почти новая.

Только воздух держал намного лучше топи. Я попыталась наклонить голову и поняла, что не могу этого сделать. Я чувствовала себя долькой яблока, которую опустили в вязкий сироп. Не больно, но с места не сдвинешься.

По пальцам мага побежали огоньки. Толпа охнула и замерла. Я смотрела на людей, на застывшее на лицах нетерпение, и к горлу подкатила горечь. Интересно, если меня стошнит, это сильно испортит торжественность момента?

Искорок в руках у мага становилось все больше и больше, они скапливались на коже, окрашивая его ладони в серебряный цвет. Еще и еще, пока их не стало так много, что казалось, в руках чаровника пылает маленькое солнце. Толпа победно взревела, сияющий шар разлетелся, брызнул в разные стороны ослепительными лучами. Их свет лег мне на лицо, совсем как на том барельефе в склепе.

Видимо, пора каяться.

Свет был таким большим, таким ярким, что в первый миг показалось, что я растворяюсь в нем, исчезаю. Свет рос, а я уменьшалась. Сияние заполняло мир, проникало повсюду, забиралось внутрь через глаза, рот, нос, кожу.

Оно коснулось кошки, и зверь, потянувшись, поднял голову. Я стояла в неловкой позе, со скованными руками, чувствуя голыми пятками шершавое дерево помоста, а сила внутри меня просыпалась, потягивалась, с интересом присматриваясь к внешнему миру.

Кошка видела все: помост, мага и расплывающиеся уродливые лица зрителей, и я видела их вместе с ней, потому что это были и мои глаза тоже. Ей не мешал серебряный свет. Я не могла двигаться, а вот она плевать хотела на то, что нас окружало.

Прекрасный, сильный, опасный зверь встал. Под ногами или лапами мягко замерцал рисунок треугольника. Камень был теплым и ласково покалывал подушечки пальцев. Или лап.

Я или она ощутили чье-то присутствие рядом. Мы фыркнули, запах был не особо приятным, но знакомым. Неман, тот толстяк, что обещал нам жизнь.