Магическая академия строгого режима

После турнира и всех препятствий, которые довелось пережить, моя жизнь изменилась кардинальным образом. Неожиданно я стала изгоем. Эльфийки, наряду с Ирмой и Лаймой, в открытую презирали меня. Они были обозлены, что я не помогла ни одной из них. И, конечно, очень обрадовались, когда узнали, что моя так называемая победа была не чем иным, как большим обманом. Да и победы не было вовсе – никто не выиграл турнир. После бесконечных допросов под сывороткой правды стражи полностью оправдали меня и возложили всю вину на дракона, за что ему был вынесен приговор: пятьдесят лет содержания в магической колонии. Но даже это не изменило отношения ко мне.

Кенрод, который раньше бредил о нашем совместном будущем в других мирах, сейчас полностью меня игнорировал, будто и не знал никогда. Подозреваю, что на его мнение повлияли злые пересуды родителей. Хотя это мне даже на руку… Преподаватели то и дело намекали, что поблажек не будет. И теперь, когда Даннира нет рядом, мне придется полагаться лишь на свои силы. Будто до этого он как-то влиял на мои знания!

А родители… Что ж, «у них на одну дочь стало меньше», как выразилась мама. Она поклялась, что выдаст меня замуж за первого желающего, и даже сама ему приплатит, лишь бы забрал позорище семьи подальше. Я хмыкнула про себя и вновь повернулась к ребятам.

Лишь Адам и Ника общались со мной как ни в чем не бывало. Что-то они знали по слухам, что-то наверняка поняли в ходе допроса, но им, похоже, было все равно. Мы вместе обедали, сидели на занятиях, проходили тренировки… И я была очень благодарна им за поддержку. Смотря на эту парочку изо дня в день, понимала, как сильно ошибалась. Во всем.

Вчера на занятиях по ритуальным танцам я видела свое первое четкое видение. И оно было про Адама с Никой. Они, держась за руки, бежали по ночному лесу. Было что-то жуткое в этой картине, но в то же время таинственное. Я знала, что они пытались кого-то догнать, чтобы узнать истину. Даже прочувствовала их ощущения в тот момент. Жаль, видение было коротким и не несло особого смысла, но госпожа Беркли заверила, что мой дар полностью раскрылся. Теперь лишь нужно развивать его, а для этого необходимо подпитываться позитивными эмоциями. Только откуда их взять?

– Опять загрустила? – спросила Вероника, уловив мой взгляд.

– Да ладно тебе, Ви, – добродушно улыбнулся оборотень. – Забудь ты эту чешуйчатую тварь. Я вообще не могу понять, чем он вам, девчонкам, так нравился?

– Ха! Ты же не станешь отрицать, что Эмберс сногсшибательно красивый и харизматичный мужчина? – воскликнула Вероника.

– Что? – рыкнул Адам, испепеляя ведьму ревнивым взглядом.

– Эй, ну перестань, – вмешалась я. – Какой толк от его красоты, если он использовал ее лишь для того, чтобы вонзить нож в спину?

Я хмыкнула и покачала головой. Ребята не нашлись с ответом и продолжили трапезу. Боль от предательства дракона казалась такой крохотной по сравнению с осознанием, что я потеряла что-то очень ценное в своей жалкой жизни.

Да, Эмберс казался мне идеальным. Я смотрела на него и думала, что вот он – мужчина моей мечты, единственный и неповторимый. Я слепо верила врагу, не замечая, что счастье мне дарил совсем другой человек. Дерил.

Когда увидела его настоящего, немного испугалась поначалу. Это был вовсе не симпатичный парень с красными волосами и худощавым телом. Передо мной предстал настоящий мужчина, воин. На его груди было множество шрамов, руки огрубелые, жесткие черты лица. Изучая его скулы, орлиный нос, подбородок с ямочкой, в тот момент я поняла, что он может сменить хоть тысячи самых отвратительных обликов, но все равно останется красив изнутри. А вот я наоборот. Под милым личиком скрывалась безобразная сущность. Слава, честь рода, репутация, положение в обществе и богатство… Силы природы, я на самом деле считала, что это самое важное в жизни?

Нет, я не жалела ни о чем. Наверное, так должно было случиться, чтобы я прозрела, иначе стала бы клоном своей матери. Мне жаль эту женщину, она не счастлива и даже не знает, каково это. Единственное, о чем жалела, – что причинила Деру боль. Словами, поступками, безразличием. Он ушел, не попрощавшись, а мне так много хотелось ему сказать.

– Виолетта! – раздался вопль матери на всю столовую.

Я в ужасе уставилась на дверь, надеясь, что это лишь плод моего воображения. Но нет, на пороге действительно стояла, как всегда безупречная, Анабелла Вилар, устремив свой взор на меня. Просто дежавю какое-то, лишь физиономии Эмберса за ее спиной не хватает… Девицы за соседним столом зашушукались, но проходящая в этот момент мимо них мама бросила взгляд, от которого даже у меня внутри похолодело, и разговоры тут же прекратились. Все до единого оставили свои тарелки, уставившись на нас.

– Виолетта, – начала она, но, заметив Веронику, брезгливо скривилась. Адаму, несомненно, это не понравилось, о чем красноречиво заявил злобный рык. Но мама его проигнорировала и уселась за стол напротив меня.

– С кем ты общаешься? – заговорщицки прошептала она, будто сидевшие рядом этого не могли слышать.