Магическая Экспедиция

И они продолжили спорить, а я с кастрюлей в руках устало опустилась на ближайшую табуретку, с некоторым чувством надвигающейся беды осознавая всю ситуацию. А осознавать было что. Во-первых, у магистра Аттинура откуда-то был древний, одушевленный и способный влиять на поведение артефакт, созданный на основе мощнейшего из природных элементов — камня Правды. Во-вторых, в самой казалось безопасной из лабораторий университета почему-то хранилось пугающе много пыльцы мишника. И сейчас, по здравому размышлению я понимаю, что сложили все мешочки, а их там было за сотню, недавно. А ведь пыльца вещь такая, что хранить ее полагается в изолированной от среды банке, в консервационных условиях… А тут что получается, где-то в университете, и это явно не в кладовой, хранилось банок по минимуму пять пыльцы мишника?! Ведь именно хранилось, зима на дворе, а собирать пыльцу только во второй половине лета можно. Да и сколько ее соберешь, пыльцы этой, помнится мы студенты, на практике, едва ли мешочек всей группой наскребали… Но ладно это-то, может запасы десятилетий вскрыли, вопрос лишь в том — зачем их вскрыли?! Как снотворное мишник не самый лучший вариант, а вот как яд для драконов…

Я оглядела кухню, увидела, что половины банки с волчьей ягодой еще осталось, и подумала, что заберу ее себе. На всякий случай. Просто на всякий случай… Потому что меня очень насторожили стоящие наготове мешочки с пыльцой мишника… И я продолжала искренне верить, что магистр Аттинур слишком умен, для того чтобы попытаться навредить драконам, но он ведь не один в университете. И я даже не уверена, что ректор знал о залежах мишника. Знал бы — уничтожил. Потому что драконы за своих мстят без жалости и до последнего, и все прекрасно понимали, что находящаяся сейчас на территории УМа делегация откровенно говоря невероятная милость со стороны крылатого народа.

— Миладушка, — обратила на меня внимание миссис Иванна, — что-то ты бледная. Давай, девочка, ужинать и спать!

Я глянула на часы — до ужина еще добрых сорок минут было, но самую добрую женщину университета это мало волновало. В считанные минуты у меня отобрали кастрюлю, саму меня усадили возле перегородки за столик, после всучили рыбную похлебку, салат и ореховое пюре на меду. Последнее вообще-то готовилось редко и только для магистров, когда те выкладывались магически так, что едва на ногах стояли. Но на мой удивленный взгляд, миссис Иванна только и сказала:

— Кушай, сиротинушка ты моя.

И я все съела, без удовольствия, но с понятием, что есть нужно. Действительно нужно. Потом кормила Голода, сидя все там же у перегородки, отделяющей кухню от университетской столовой и слушая досужие разговоры. Из них выходило, что магистры, не справляясь с нашествием оживших монстрообразных растений, призвали выпускной курс и массово выпили их. Точнее не то чтобы выпили, не вампиры же, просто поглотили их ресурс, чтобы иметь возможность продолжать битву с зелеными порождениями магистра Хроднира, но приятного в этом все равно было мало. Растения в итоге сожгли и порубили на куски подоспевшие драконы, магистры искренне поблагодарили их за это, а лежавших без сил после потери магических сил старшекурсников разнесла по их комнатам подоспевшая прислуга. И выпускники теперь недели две в лежку лежать будут, потом еще неделю ходить пошатываясь, через месяц только в себя придут полностью… и то, лишь сильнейшие.

От грустных мыслей оторвал раздавшийся вдруг на кухне голос профессора Нарски:

— Радович у вас тут?

Я застыла.

— Да, вон пса вашего кормит, — откликнулась миссис Иванна.

У меня лично желания откликаться совершенно не было.

Магистр Нарски подошла, постояла у меня над душой, пока я докармливала Голода, а едва пес забрал у меня с ладони последний кусок мяса, приказала:

— Мой руки, и за мной.

Ослушаться я бы в любом случае не посмела.

За магистром Мстиславой Нарски я следовала без энтузиазма. И он не появился, едва стало ясно, что мы направляемся на второй полигон. Могла бы — застонала в голос. Но я послушна пошла следом.

Профессор на этот раз, вместо того, чтобы идти сразу на полигон, свернула к раздевалкам. Безошибочно нашла мой ящик с формой, хмыкнула и перечислила, считывая заклинания:

— Замарайка, душилка, прыщавка, о, а это уже оригинальнее — суицидник. Ммм, Айван Горски ставил, сам, лично, часа два назад.

Пасс рукой и заклинания разлетелись — первые по шкафчикам видимо наложивших их, последнее улетело в сторону мужской раздевалки, трансформировавшись налету из черного пятна в ярко-зеленое.

— Что это? — не удержавшись, спросила я.

— О, замечательная штука, — мечтательно прикрыв глаза, протянула профессор, — мы по молодости очень это заклинание любили. Переодевайся, Радович.

И она повернулась спиной, видимо не желая меня смущать.

Переодеваться не хотелось, но выбора особо не было. Я натянула штаны, потом сняла мантию и платье, поверх белья надела тонкую черную льняную рубаху и уже было потянулась за курткой, но тут профессор сказала:

— Нет, этого достаточно. Идем.