Магические числа

– Ну у нас до этого не дощло! – засмеялся Амундсен. – Что касается Першина, то он нисколько не похож на тех, о которых вы рассказываете. Это нормальный интеллигентный парень, увлеченный идеями Ленина. У него грандиозные планы превращения здешнего становища в культурный и просветительный центр региона. Кстати, недели две назад он женился на здешней красавице Умкэнеу.

– Но и вы, вижу, зря не теряли времени, – сказал Свердруп, когда Кагот, подав чай и забрав дочку, удалился к себе в каюту. – Каготу впору служить не здесь, а в королевском дворце! Небось и грамоте научили?

– Пытались, – с усмешкой ответил Сундбек, – но он увлекся математикой, а письмо совершенно забросил и, похоже, не собирается к нему возвращаться.

– В данном случае я бы не сказал, что Кагот увлекся математикой, – с горечью заметил Амундсен. – Скорее всего он впал в заблуждение и никак не хочет внять здравому смыслу. – И Амундсен рассказал про навязчивую идею Кагота о конечном числе. – Все было бы ничего, – с грустью продолжил он, – но Кагот стал пренебрегать своими обязанностями. Вчера отказался мыться в бане, хотя еще недавно его оттуда было не выгнать. Как он объяснил свое нежелание, Сундбек?

– Опасается, что у него кожи не останется, – с улыбкой сказал Сундбек. – Но когда я заглянул к нему в каюту, он, как всегда, сидел перед иллюминатором и писал свои числа. Он страшно перепугался, закрыл грудью тетрадь, словно боялся, что я ее отберу.

– Вчера подал подгоревшие бифштексы и не вымыл посуду, – продолжал Амундсен. – Как ни прискорбно, придется, видно, с ним расстаться.

– Девочку жалко, – вздохнул Сундбек, привязавшийся к Мери, казалось, больше всех на корабле.

– Ну, девочка пусть побудет у нас до нашего отплытия, – сказал Амундсен. – Я, кстати, тоже очень привык к этому прелестному созданию.

– Аборигены вообще трудно приспосабливаются к новому образу жизни, – заметил Свердруп. – За время поездки по стойбищам и становищам я пришел к убеждению, что чукчи – это гордый и независимый народ, даже с заметной долей высокомерия по отношению к людям другой национальности. В чукотском языке все, что относится непосредственно к их укладу жизни, к их обычаям, все, что соответствует их представлениям, это настоящее, истинное. И само собой разумеется, что все чужое – это ненастоящее. Даже собственное название их – луоравэтльан – означает: человек в истинном значении этого слова.

– Эскимосское название иннуит переводится точно так же, – сказал Амундсен. – Мне кажется, тут нет оснований говорить о высокомерии. Наоборот, на основании нашего опыта общения со здешними аборигенами мы убедились, что это очень дружелюбные, всегда готовые прийти на помощь люди.

– Теперь о большевиках… – продолжал Свердруп, – В Якутию с юга проникли остатки войска царского адмирала Колчака, который пытался восстановить старую власть в Сибири. Но они потерпели жестокое поражение от Красной гвардии, от большевиков… Что же касается уклада жизни оленных людей, с которыми мы преимущественно общались, то он остался в том же виде, в каком, думаю, просуществовал тысячелетия. У меня буквально руки чешутся от желания скорее приступить к обработке собранных этнографических материалов.

– Теперь нам осталось дождаться Хансена и Вистинга, и тогда наша экспедиция будет в полном сборе, – сказал Амундсен и добавил, обращаясь к Свердрупу: – Мы время от времени получали о них сведения от проезжавших здесь торговцев и путешествующих чукчей. Первоначально наши товарищи пытались подать телеграммы через радиостанцию зимующего у мыса Сердце-Камень русского парохода «Ставрополь». Но радиостанция на судне не работает. Пришлось им двигаться дальше, к мысу Дежнева, откуда рукой подать до Нома на Аляске, где имеется довольно мощная радиостанция. Но в зимнее время из-за вечно движущегося льда Берингов пролив непроходим. Поэтому наши путешественники должны были проделать путь до Ново-Мариинска, расположенного на южном берегу обширного Анадырского залива. По моим расчетам, они уже добрались до устья реки Анадырь и сейчас находятся на обратном пути.

Перед тем как пойти к себе в каюту и лечь спать, Амундсен вышел на палубу и заметил горящий огонек в иллюминаторе каюты Кагота.

Бедняга! Очевидно, все же у него какое-то нарушение умственной деятельности, возможно, это результат его шаманства. А ведь во всем другом он вполне нормальный, приятный и сообразительный человек! Неужели сильное, а тем более ошибочное увлечение может так захватить человека, что он пренебрегает разумными советами, предостережениями опытных людей?