Магические ребусы

Весенний маскарад был в самом разгаре. Половину бумажных гирлянд уже сорвали, часть мерцающих в воздухе магических фонариков потушили. Как будто невзначай, но на самом деле нарочно. С самого начала карнавал походил на детский праздник в младшей школе – танцевать приходилось в ярком свете. Теперь зал погрузился в интимный полумрак, и кто-то запустил иллюзорных птиц. Блистающие летуньи кружили, рассеивая в воздухе разноцветные блестки, под потолком и между танцующими парами.

Изредка в толпе, разряженной, как на королевском приеме, мелькали карнавальные костюмы, но они терялись в ворохе дорогих нарядов из столичных торговых домов мод. Другими словами, все были девушки как девушки, и только я оделась принцессой! В смысле, выглядела не красавицей из сказки, а сбежавшей из дурдома ушибленной на всю голову пациенткой в золотом платье, сидящем, как на корове седло, и в дешевой короне, все время сползающей на затылок. Илай чудовищно ошибся с размером, когда покупал это позолоченное позорище. Знала бы, чем закончится репетиторство с Дживсом, никогда бы не взялась учить негодяя!

К слову, Дин уехал в соседнее королевство, как и мечтал. Подписал троим людям смертный приговор, молчком собрал дорожный сундук и исчез. От него остались только пошлые гравюры полуголых девиц на стене комнаты. В академию его не приняли (Армас и здесь соврал), но домой предатель не вернулся. По всей видимости, понимал, что от бывших друзей лучше прятаться за Эртонской горной грядой.

Не будь мы с Илаем в ссоре, я бы наплевала на проигрыш и оделась по-человечески, но мы три дня молчали. Как уселись в карету после провального ужина в доме Форстадов-старших, так ни словом и не обменялись. В нелепый костюм я обрядилась исключительно ради извинений. Впрочем, столичной принцессе не хватило ума догадаться, что у него вообще-то планируют попросить прощения.

В компании Троя Остада и девчонок с факультета общей магии он торчал на другом конце зала, показательно игнорировал условие «двадцати шагов» и выглядел неприлично довольным. Короче, бесил нечеловечески! Пристукнуть лопатой и закопать в сугробе всю разноцветную стайку «птичек» я не могла, поэтому мечтала прикончить одного Форстада.

Когда его родители пригласили нас в родовой особняк для официального знакомства, я по-настоящему напряглась, ведь пару седмиц назад они поставили ультиматум: или мы расстаемся, или его отлучат от рода. Он четко объяснил, что плевать хотел на собственный портрет на семейном древе: стирайте, дорогие предки, если приспичило повоспитывать совершеннолетнего отпрыска.

Родителям Илая пришлось запить гордость успокоительной настойкой и выкинуть белый флаг. Но с первой минуты исторического ужина всем было очевидно, что трапеза простой не будет и наверняка закончится коллективным несварением. В голове до сих пор всплывал неприятный разговор за столом. Мать и сын перебрасывались фразами, как разящими заклятиями:

– Он говорил, что был обручен с дочерью королевского министра?

– И прошлой весной разорвал помолвку, – напомнил Илай.

– Откупившись бабкиными деньгами, – парировала мать.

– Полученными по наследству, – не остался в долгу сын. – Не переживай, там еще много осталось. Твоим внукам точно хватит.

– Он имеет склонность к стихийной магии, – внес свои «пять соримов» отец. – Вы-то, Аниса, понимаете, что высшая магия гораздо благороднее.

– Ну, стихийная магия – не ментальная, – попыталась пошутить я. Судя по тому, как всех троих перекосило, не очень удачно.

– В детстве он был совершенно неуправляемым, – добавила Эмрис. – Три школы поменял. И вылетел из престижной академии…

Они ругали сына с таким азартом, словно надеялись, что потенциальная невеста вскочит из-за стола и с воплями ужаса сбежит на улицу. В конечном итоге возмущение перевесило желание выглядеть воспитанной. С улыбкой я чистосердечно призналась, что вообще не планировала охмурять и выходить замуж за их единственную принцессу.

Должна признаться, что не помню, ляпнула в сердцах это самое слово «принцесса» или все-таки сдержалась, но от обезоруживающей прямолинейности, непривычной аристократам, Эмрис поперхнулась. Форстад-старший опрокинул стопку двадцатилетнего коньяка и им же подавился. Илай ничего не пил, поэтому не давился, но в сердцах швырнул на стол салфетку и, шумно отодвинув стул, свалил из столовой.

В карете, тщательно следя за голосом, он спросил:

– Эден, считаешь меня случайной омнибусной остановкой?

– Нет, конечно, – отмахнулась я, еще не оценив размер катастрофы. – А ты хочешь завтра бежать к обряднику?

Мы обменялись мрачными взглядами, замолчали и с тех пор не разговаривали. Даже не перекидывались «приветиками».

Струнный квартет, приглашенный в Дартмурт из столицы, заиграл очередной задорный мотивчик. Народ вновь хлынул на танцевальный паркет, и зал торжеств наполнился движением.

– Эден, нечего сверлить Мажора злобным взглядом, – категорично заявила Тильда. – Бери Ботаника, и идите танцевать!

– Чур меня, – буркнул тот.

– Избавь нас от позора, – согласилась я.