Магические узы

Господи, скажи мне, пожалуйста, каким нелепым образом в умную голову Ветрова пришла глупая идея познакомиться с моим семейством? Это же запланированная катастрофа, взрыв, разрушительный смерч!

– Привет, – выдавила я, краснея, как вареный рак.

– Так ты Ратмир Всеволодович Ветров 1977 года рождения? – буравя точку во лбу гостя, процедил отец, как на допросе. Как же, как же, прекрасно помню – именно с такой гримасой много лет назад он требовал от нас с Богданом признаться, кто расколотил его любимую кружку. У меня до сих пор волосы вставали дыбом от того давнишнего разноса.

– Он самый, – Ратмир, в отличие от меня, скрипнувшей зубами, не был отягощен детскими воспоминаниями касательно грозного хозяина дома и получал искреннее удовольствие от нарочитой суровости разговора.

– Я читал твое досье, – признался отец, не думая пропускать нас в прихожую. Из комнат по-домашнему сладко пахло свежей выпечкой и раздавалось женское кудахтанье. Тут я различила голоса четырех тетушек, отцовских кузин, которых мы с Богданом называли Великой Инквизицией за склочный характер, и правый глаз задергался в нервном тике.

– И как? – уточнил Ветров.

– Впечатлило, – отозвался отец и протянул руку для приветствия: – Владимир.

Слава богу, первый круг преисподней мы минули без численных потерь и в полном составе попали в прихожую, где разом на нас налетел весь курятник. По-другому квохчущих, перебивающих друг друга дамочек, созванных отцом на смотрины возможного жениха, назвать не получалось. Из кухни вылетела раскрасневшаяся мама Ярослава, позабывшая снять фартук, и расцеловала нас обоих, звонко и со вкусом.

С головы Ратмира слетела шляпа. Горящие взгляды тетушек буквально впились в рожки моего спутника. Похоже, Инквизиция в полном составе уже представляла, как станет смаковать новую возмутительную сплетню о моем поклоннике аггеле.

Вслед маме показался Богдан, и его саркастическая улыбка говорила лучше любых слов, что он приготовился получить максимум удовольствия от развернувшегося цирка, где мы с Ратмиром выступали гвоздем программы. Радка облокотилась о перила лестницы и рассматривала незнакомца с забавными рожками с презрительной гримасой и блестящими полными отчаянной мгновенной влюбленности глазами. От семейного бедлама за последние недели я несколько поотвыкла, а потому чувствовала себя по-настоящему больной и нечастной и топталась на пороге, пока Великая Инквизиция, схватившая новоявленного кавалера в свои цапкие лапы, утаскивала Ратмира в гостиную.

– А мы слышали вы историк? – многозначительно протянула одна тетушка.

– И какие же истории вы пишите? – подхватила другая.

– Он же вроде в университете преподает? – нахмурилась мама Ярослава и бросилась вслед кузинам выяснять подробности социального положения дорогого гостя.

– Я все больше рассказываю истории, знаете ли, – раздался серьезный ответ Ратмира, – например, про черные артефакты.

Лишь заслышав его признание, я едва не подавилась и жалобно уставилась на Богдана округлившимися глазами. Тот стоял в дверях кухни, привалившись к косяку, и с азартом следил за первым актом семейной комедии.

– Ты думаешь, он быстро сбежит? – с тоской спросила я у брата.

– Птаха, я его предупреждал, – с ехидной улыбочкой протянул тот, разведя руками.

– Он выглядит смелым парнем, – выглянул из-за плеча Богдана отец, с довольным видом жующий сворованную со сковороды котлету. – И его почему-то в Ратуше знают.

– О, да… – пробормотала я, громко сглотнув, и брат дружески обнял меня за плечи.

Мы с ним смотрели, как гость очаровывает наше неспокойное суетливое семейство Истоминых, которому давно требовалась встряска в лице интеллигентного аггела, и никто в доме не догадывался, что в обычные дни преподаватель истории прячет под одеждой заряженный боевыми шарами самострел. Узнай отец, его бы удар хватил.

В моей новой жизни имелась лишь одна неприятная сторона – отсутствие праздников, выходных и возможности выключить зеркальный коммуникатор. Связной команды не имел права быть вне зоны доступа.

Вот и сейчас в самом эпицентре бушующего семейного урагана аппаратик тренькнул в кармане юбки, требуя внимания. Я поспешно вытащила коммуникатор, где на просветлевшем зеркальце отразилась яркая фотография медленно вращавшегося вокруг своей оси хрустального яблока с маленьким металлическим листиком на веточке-закорючке. Ниже имелся четкий приказ: «Птаха, срочно приезжай в присутствие, проявилось „Яблоко раздора“. Венцеслав»…

Судьба каждую минуту дает нам шанс поменять жизнь, перевернуть ее с ног на голову одним коротким щелчком пальцев. Возможно, события, вначале кажущиеся катастрофичными и разрушительными, лишь двери во что-то новое? К примеру, короткие пять минут опоздания в контору или быстротечные две недели. Останется лишь решить – каков твой выбор.

Конец