Магические узы

Пришло самое время просить о помощи.

Глава 4 Кому мне верить?

«Чайка» не завелась. Похоже, автокар, переживший гонку, несоизмеримую со внутренними ресурсами, впал в летаргический сон. Сидя в душном салоне, я тоскливо разглядывала площадь, окутанную атмосферой всеобщей любви и веселья. У гранитного изваяния кудрявого поэта фотографировались туристы. На бортиках фонтана, словно нежные голубки, сидели влюбленные парочки. Торопились по своим делам угрюмые клерки.

Еще вчера самой ужасной моей проблемой являлось опоздание на работу, а сегодня я, запуганная и израненная, пряталась в салоне угнанного у отца раритетного автокара и гадала, сумею ли дожить до завтрашнего утра. Порез, кое-как перевязанный платком, продолжал кровоточить. На белой ткани разрасталось алое пятно, а на кожаных сиденьях подсыхали бурые мазки. От жалости к самой себе на глаза навернулись слезы.

– Сегодня я точно не умру! – процедила со злостью и вылезла из салона. Длинная бледно-голубая «Чайка», заехавшая мощными передними колесами на тротуар, счастливо спала, ее мало волновала моя безопасность.

– Скоро встретимся, старушка, – пробормотала я и торопливой походкой направилась к подземным катакомбам, отмеченным тускло пульсирующей литерой «П».

Однако добраться до спасительных тоннелей мне не дали – у самой лестницы, ведущей в подземку, кто-то схватил меня за локоть сильными горячими пальцами. Недолго думая я размахнулась сумкой, чтобы отбиться от нападающего, и с изумлением обнаружила, что меня «пленил» знакомый черноглазый парень с татуировкой четырехлистного клевера на запястье. Он разглядывал замаранную кровью повязку с таким ужасом, словно у меня вместо руки болталась замотанная грязными бинтами культя.

– Эй, что ты с собой сделала?! – В голосе звучало неприкрытое возмущение. – Ты же всего на двадцать минут осталась одна, а уже поранилась?!

Никогда не видела, чтобы смуглый человек так сильно бледнел.

– Бог мой, да он убьет меня за эту проклятущую царапину! – воскликнул парень.

От изумления я только беззвучно открыла рот, а потом все-таки выдавила:

– Мне больно.

– А? – Парень с такой проворностью отпустил мою руку, словно от нее било магическими разрядами. Воспользовавшись шансом, я прытко отскочила от чудаковатого преследователя и невольно покосилась в сторону темного тоннеля. Из подземелья сочился холод, доносился запах сырости.

Разгадав мои намерения дерзко сбежать, парень покачал головой:

– Птаха, не смей! Даже не думай туда спускаться! Это может быть очень опасно!

Я попятилась и покрепче прижала к груди ридикюль, где в потайном кармашке лежал спрятанный браслет.

– Ладно. – Новый знакомый развел руками. – Ты только не психуй. Просто отдай мне настоящий браслет, и все закончится.

– Как закончится? – выпалила я. – Я отдам тебе браслет, а ты меня тут же попытаешься пристрелить, как сейчас на складе?

– Так в тебя стреляли?! – воскликнул он.

– А то ты не знаешь!

Неожиданный щелчок затвора фотоаппарата заставил нас оглянуться. Несколько туристов с жадным любопытством снимали на камеры громогласный скандал. Парень моментально опустил на глаза козырек кепки, прячась от объективов. Пока настырные зеваки отвлекали его внимание, я ринулась вниз по лестнице.

– Птаха, стой, дурында! – донесся до меня обиженный стон. – Стой! Это же опасно!

Я бросила быстрый взгляд через плечо. Парень семенил длинными ногами по высоким частым ступенькам, а чтобы не скатиться кубарем вниз, держался за влажные ледяные перила.

– Догони меня, умник! – в необъяснимом азарте выкрикнула я и, развернувшись, случайно влетела в неторопливую престарелую парочку троллей. – Простите…

– Матерь божья!!! – донеслось следом. – Птаха, ты моей смерти хочешь!

Видимо, преследователь тоже в кого-то врезался, и облицованный грубым камнем тоннель взорвался многоголосыми ругательствами. Не давая себе передышки, я бежала по бесконечным тоннелям, светившимся зеленоватыми указателями. В душе бурлила злая радость.

Уйдя от погони, я воспрянула духом и в здание Ратуши, где мой отец отслужил тридцать лет в чине старшего стража, входила со стойкой убежденностью, что неприятности подошли к концу.

Надо сказать, что это была не первая, но и не последняя глупость, пришедшая мне в голову в ту безумную солнечную пятницу.

В холле Ратуши на высоком постаменте стояло изваяние богини правосудия, гневно и негостеприимно указывающей пальцем на входящих посетителей. Глаза закрывал морок алой ткани, в руке качался зыбкий образ весов с висящими на цепях чашами. Как мне помнилось с детства, цвет повязки менялся в зависимости от погоды на улице.