Магический код

Вот только где? Где она его встречала раньше? Упрямый мужской подбородок с неожиданной девичьей впадиной в середине, жесткие губы, лишенные контура, и глаза — серые, в обрамлении коротких, но ужасно черных ресниц, точно обведенные контурным карандашом. Знакомое лицо. И немодно подстриженные русые волосы, небрежно зачесанные назад — тоже знакомые.

Значит, все-таки родитель?

Она попыталась представить себе его голос — часто это помогало, когда она не могла вспомнить человека, очень помогало воспоминание о его голосе, человек быстро и послушно идентифицировался.

Помогло и в этом случае. Диана попыталась вспомнить его голос, тут же вспомнила — только этот голос почему-то разговаривал по-французски.

«Bon soir, madame! Ou vous depechez-vous?»

И она сразу поняла: конечно же тот самый француз! Тот самый пьяный француз, который три месяца назад сидел на ступеньках в турецкой гостинице, который не давал ей пройти и приставал с разными глупостями. А у нее тогда ужасно болела нога, она натерла мозоль до крови и танцевала с этой мозолью, едва не теряя сознание от боли. Она держала туфли в руках и шла по лестнице босиком, ей было не до француза. Вообще ни до чего было, потому что ужасно болела нога, а еще какой-то русский мужик возле лифта стал к ней безбожно приставать, а Лоры не оказалось рядом, и ей пришлось идти пешком по лестнице, а на лестнице ее поджидал этот пьяный француз… А потом она услышала его шаги и быстренько спряталась, присев за кресло в холле на пятом этаже. Сидела за креслом, скрючившись в три погибели, и боялась, а пьяный француз очень долго туда-сюда по этажам бегал. Искал ее, но все-таки не нашел.

Все эти воспоминания вихрем пронеслись в голове. Пьяного француза она все-таки вспомнила, только непонятно было, что делает этот пьяный француз здесь, возле спортивного комплекса в мало кому во Франции известном городе Саратове. Да и не пьяный он сейчас, кажется. Или все-таки пьяный? Непонятно.

Вообще ничего не понятно.

— C'est vous?[5] — спросила она на плохом французском, чтобы понять хоть что-нибудь.

— C'est moi[6], — подтвердил француз на хорошем французском и снова замолчал.

Диана с трудом извлекла из глубин памяти еще несколько слов и сконструировала из них нехитрую фразу:

— Que-est ce que vous faites ici?[7]

— Moi… Je vous attends[8], — ответил француз.

— Понятно. Сумасшедший, — пробубнила Диана себе под нос на непонятном для француза русском языке и немножко испугалась: неужели француз маньяк и специально приехал из Франции для того, чтобы воплотить в жизнь какую-нибудь свою маньяческую идею? Вот ведь… Напрасно она отказалась, чтобы Тереитьев ее проводил. Напрасно отговорила Мура встречать ее по вечерам с работы. Хотя кто знал, что прямо на пороге спорткомплекса она встретит маньяка? Причем французского?

— Да нет, я нормальный, — произнес француз на неожиданно безупречном русском языке. — И вообще, что это мы с вами по-французски разговариваем?

— Что?! — Диана опешила.

— Я говорю… Я говорю, что можно и по-русски. Я вполне хорошо по-русски понимаю.

— Ах вот оно что… — пробормотала Диана.

Сумасшедший, точно сумасшедший. Теперь у нее почти не оставалось в этом сомнений.

Француз, оказавшийся, по всей видимости, вовсе не французом, робко улыбнулся. Эта улыбка окончательно вывела Диану из себя.

— Вам что вообще надо? Вы как здесь оказались?

— Я… Я на машине приехал. Вон. — Он мотнул головой в сторону дороги, на обочине которой была припаркована какая-то большая и темная машина. — Вон моя машина стоит. Я на ней приехал.

— И зачем? Зачем вы на ней приехали-то?

— Я… Я увидеть вас хотел. Поговорить с вами.

— Ну вот — увидели. Поговорили. А теперь всего вам доброго. Адью, или как там будет по-французски…

Откинув со лба растрепанную ветром челку, Диана, не собираясь оглядываться, зашагала прочь.

Но оглянуться все же пришлось. Он окликнул ее:

— Диана!

Она остановилась. Снова все стало непонятно и немного страшно: откуда он знает ее имя? Ах да, танцевальный дуэт, Диана и Лора, как же она могла забыть… Но как он-то мог об этом помнить? Три месяца прошло, шутка ли… И, черт возьми, как же он все-таки здесь оказался?

— Диана, постойте…

— Я уже стою.

Он не приближался к ней ни на шаг. Как будто застыл под фонарем возле козырька над входом. Все так же прыгали тени на лице, и лицо казалось слишком бледным, даже неестественно бледным… Странный, в самом деле. Слишком навязчивый — и в то же время какой-то нерешительный. Такие вообще бывают? Или он ей снится, этот Марлон Брандо на заре туманной юности? Вот ведь привязался, а главное, зачем? С какой целью? Непонятно…

— Я спросить хотел.

— Спрашивайте.

В ответ — молчание.

— Ну спрашивайте же!

— Вы плаванием занимались? Вот вопрос так вопрос!

— В смысле?

— Ну, в детстве… В спортивной школе — занимались плаванием?

— Нет, не занималась. Вы за этим сюда пришли? Чтобы про плавание спросить?

Он улыбнулся — растерянно и пробормотал — смущенно:

— Кажется, да.

— Тогда наша беседа благополучно завершилась. Всего вам доброго…

— Иван.

— Что?

— Я сказал — Иван. Меня так зовут, Иван.