Магический лабиринт

- Значит, у порока и добродетели своя химия? - ухмыльнулся Клеменс. - А почему бы и нет? Ну а от меня как пахнет после сорокалетних странствий, Джо?

- Как от зтарых пантерьих какашек.

Ну прямо старые друзья встретились после долгой разлуки! Герман чувствовал, что им почему-то так же приятно видеть его, как ему - их. Возможно, это какая-то извращенная ностальгия. Или чувство вины сыграло здесь свою роль. Они, наверное, чувствовали себя ответственными за то, что случилось с ним в Пароландо. Хотя не с чего как будто - Клеменс очень старался удалить его из страны до начала насильственных действий.

Они вкратце рассказали Герману о том, что произошло у них за время их разлуки. А он рассказал о своих приключениях.

Потом все спустились в салон, чтобы выпить и представить Германа разным выдающимся личностям. Сирано де Бержерака вызвали с летной палубы, где он упражнялся в фехтовании.

Француз тоже помнил Германа, хотя и не слишком хорошо. Клеменс еще раз кратко рассказал о деятельности Германа, и тогда де Бержерак вспомнил его проповедь.

Герман подумал, что время определенно изменило и Клеменса, и де Бержерака. Американец, кажется, преодолел свою острую неприязнь к французу, простив ему то, что тот увел у него Оливию Клеменс. Видно, что оба теперь ладят - они болтают, шутят и смеются.

Однако все хорошее когда-нибудь кончается. Герман сказал:

- Вы, наверное, уже слышали, что пароход короля Иоанна пришел в Аглейо три месяца назад? И что он поджидает вас за проливом на западном конце озера?

Клеменс выругался.

- Мы знали, что расстояние между нами быстро сокращается. Но что он остановился - не знали.

Герман рассказал им, как встречал "Рекс" и что случилось потом.

- Ла Виро продолжает надеяться, что вы с Иоанном сможете простить друг другу обиды. Он говорит, что после столь долгого времени уже не важно, кто начал первым. Он говорит...

Клеменс покраснел и насупился.

- Легко ему говорить о прощении! Ну и пусть толкует о нем хоть до Судного дня - его дело! От проповедей еще никому вреда не бывало, бывает даже и польза - если охота вздремнуть.

Но я не затем проделал такой путь, преодолев все трудности, душевные муки и измены, чтобы погладить Иоанна по головке и признать, что он, в сущности, хороший мальчик, несмотря на все свои пакости - а потом поцеловать его и помириться.

"Ты, Иоанн, потрудился на славу, чтобы уберечь мой пароход от всех злодеев-грабителей, что пытались отнять у тебя столь дорого доставшееся тебе судно. Какого черта, Иоанн - я ненавидел, презирал и проклинал тебя, но все это в прошлом. Я не злопамятен - я добродушный простачок".

- Черта с два! - взревел Клеменс. - Я потоплю его пароход, который так любил когда-то! Теперь он мне не нужен! Иоанн обесчестил его, превратил в бордель, провонял его! Я потоплю его, чтобы не видеть больше. И так ли, этак ли, но избавлю мир от Иоанна Безземельного. Когда я покончу с ним, он станет Иоанном Бездыханным!

- Мы надеялись, - сказал Герман, - что после стольких лет - через два поколения, как считали раньше - ваша ненависть остыла, а то и угасла совсем.

- Еще бы, - саркастически отозвался Клеменс. - Бывали такие минуты, дни, недели, месяцы, да что там - и годы, когда я не думал об Иоанне. Но когда я уставал от бесконечного странствия по Реке и мне хотелось сойти на берег и остаться там, чтобы отдохнуть от шума колес, от всей этой рутины, от трехразовой ежедневной подзарядки Граалей и батацитора, от вечных споров, которые надо улаживать, и вопросов, которые надо решать, когда мое сердце останавливалось при виде женщин, похожих на мою любимую Ливи, или Сюзи, или Джин, или Клару - но это были не они... Тогда я, невыразимо усталый, уже готов был сказать: "Принимай судно, Сирано, а я сойду на берег, отдохну, развлекусь и позабуду об этом прекрасном чудовище - уведи его вверх по Реке н не приводи обратно..." И вот тут я вспоминал об Иоанне, о том, что он сделал со мной, и о том, что я сделаю с ним.

И я, собравшись с силами, кричал: "Вперед без страха и сомненья! Вперед, пока не схватим Иоанна-злодея и не отправим его на дно Реки!" Мысль о моем долге и самое горячее мое желание - услышать, как будет визжать Иоанн, прежде чем я сверну ему шею - вот что поддерживало меня на протяжении, как вы изволили выразиться, двух поколений!

- Мне грустно это слышать, - только и сказал Герман. Продолжать разговор на эту тему было бесполезно.

ГЛАВА 25

Бёртон, снова мучаясь проклятой бессонницей, тихо вышел из каюты, Алиса не проснулась. Он прошел тускло освещенным коридором с техасской палубы на летную. Туман подбирался к палубе "Б". Палубу "А" уже затопило. Небо над головой сияло звездами, но с запада быстро надвигались тучи. Небо здесь было узким - его закрывали горы по обе стороны долины. "Рекс" стоял в заливе двумя милями выше ущелья, но долина тут была немногим шире. Холодное, мрачное, наводящее тоску место. Иоанну стоило трудов поддерживать в команде боевой дух.