Магический спецкурс. Второй семестр

Он коснулся пальцами моего подбородка и приподнял лицо, так чтобы я посмотрела на него. Я упрямо смотрела вниз, не желая встречаться с ним взглядом. Не хватает только, чтобы он понял сейчас, как я завидую Роне Риддик, будь она трижды проклята. Норман ничего не стал говорить, просто еще раз наклонился к моим губам, едва касаясь их в поверхностном поцелуе. Словно предлагая мне самой решить, чего я сейчас хочу больше: дуться и ревновать к женщине, чей прах давно истлел, или целоваться с ним. Надо ли упоминать, что именно я выбрала? Может быть, я уступала Роне Риддик во всем и никогда не смогу значить для него столько же, сколько значила она, но у меня перед ней имелось одно большое и важное преимущество: я пока была жива.

Его поцелуи распаляли меня все больше, я уже забыла о том, что мы вообще-то находимся в общедоступном месте и вовсю тут нарушаем закон. Мне отчаянно хотелось нарушить его уже целиком и полностью, но Норман, как и следовало ожидать, настолько сильно голову не терял.

— Тебе нужен отдых. Ложись-ка ты спать. Завтра будет непростой день: Ротт жаждет допросить тебя. Он внял твоим словам насчет Нота и приставил к нему охрану, но пока не арестовал его. Нот будет отпираться. Тебе потребуются силы. Нам всем они потребуются.

Я тяжело вздохнула, признавая его правоту. Не хотелось, чтобы он уходил. Я боялась, что завтра при свете дня все это окажется сном или моей больной фантазией. Я еще раз жадно прижалась к его губам, хотя понимала, что нацеловаться впрок все равно не получится, и покорно легла обратно. Он снова заботливо укрыл меня одеялом. Как ребенка, честное слово! Однако уходить он как будто не собирался.

— Вы останетесь здесь? — недоверчиво поинтересовалась я.

— А ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет! Конечно, нет. Мне здесь одной страшно до ужаса…

— Вот я и побуду здесь, чтобы ты не боялась. Не для того я тебя спасал, чтобы снова подвергать твою жизнь опасности.

Я улыбнулась и закрыла глаза. Не знаю, сидел ли он со мной всю ночь или ушел, как только я провалилась в сон, но уснула я быстро и проспала до самого утра безмятежно.

Утром в лазарете я снова оказалась одна, гадая, действительно ли он приходил или все это было только сном.

Глава 7

Когда родители объявили мне, что Геллерт Ротт желает устроить общее разбирательство с участием Нота, Нормана, ректора и меня с моим официальным представителем, я твердо потребовала, чтобы мне дали сначала привести себя в порядок. Не хотелось опять показываться перед Норманом не пойми в чем и с бардаком на голове, хотя эту причину я вслух озвучивать не стала. Папа и так недовольно поинтересовался, почему на мне до сих пор перстень Нормана. Я объяснила как есть: пыталась отдать, но Норман не взял. Папа недовольно поджал губы, но ничего не ответил.

Поскольку к моему состоянию претензий ни у кого не было, мне разрешили вернуться в комнату в общежитии и привести себя в божеский вид. Я быстро приняла душ и почти так же быстро уложила волосы заклинанием, которое осваивала с самого Бала Развоплощенных. Немного застопорилась, выбирая одежду. Хотелось выглядеть хорошо, но в то же время я понимала, что иду не на свидание. А на разбирательство, касающееся попытки меня убить, между прочим. В итоге я решила, что узкие джинсы и свободный длинный свитер с высоким воротом будут уместнее всего: в них я смотрелась хорошо, но при этом не выглядела нарядной. С макияжем тоже не стала усердствовать.

Когда мы с папой подходили к кабинету, который ректор выделил для разбирательства, сердце мое колотилось так быстро, что я за него испугалась. В последнее время оно испытывало все большие перегрузки. Меня била заметная дрожь, но, к счастью, момент был достаточно нервным, чтобы это не выглядело подозрительным. Хотя Нот и грядущее разбирательство меня уже мало волновали. Я боялась первой встречи с Норманом. Как мне себя вести? Как поведет себя он? Понятно, что афишировать ничего нельзя, но он хотя бы даст мне какой-то знак? Крошечный намек на то, что я ничего не выдумала, а он с наступлением утра не пожалел о том, что сделал.

Норман и ректор подошли к кабинету через пару минут после того, как у его двери остановились мы. Ректор сразу поздоровался с папой, потом со мной. Я проворчала в ответ что-то невразумительное, с удивлением обнаружив, что злюсь на него. За те слова, что подслушала случайно. За то, что он пытался убедить папу в моей смерти. И за то, что он на какое-то время убедил в ней меня.

Только переварив эту бурю эмоций, я осмелилась посмотреть на Нормана. Он выглядел как обычно. Ни следа недосыпа на лице, гримаса недовольства, как будто ему не очень нравится то, где он находится и с кем. Они холодно, но вежливо поздоровались с папой, потом он как обычно поприветствовал меня. Я снова только кивнула, промычав что-то невразумительное, и тут же отвела взгляд в сторону. Сердце билось уже так, что становилось почти больно.

— Дорогая, ты, кажется, накануне хотела что-то сказать профессору Норману, — неожиданно напомнил папа. Когда я удивленно посмотрела на него, он уточнил: — Хотела поблагодарить.