Наконец, инкарнационная память. Карма: неважно (с позиций агностицизма) является ли она всамделишной или же это некая индивидуальная мифология, соединяющая генетические, родовые и сценарные («сценарий жизни» по Э.Берну, складывающийся в процессе воспитания — своеобразного программирования) сюжеты — можно только догадываться какие залежи Силы её скрепляют и сколько её (Силы) можно освободить!
А освободить ее можно! И путь вспоминания здесь кажется мне наиболее эффективным. Безусловно, вертикальное вспоминание осуществляется и при использовании техник «путешествия по траку времени», и при сеансах холотропного дыхания или психоделической терапии. Суггестивные путешествия во времени и дыхательные психотехники я использую в индивидуальной работе. В Магическом Театре возможны и прямые и косвенные методы вертикального вспоминания.
Третий слой памяти — архетипический. Именно овладение этой памятью дает возможность для подлинной человеческой свободы. И, если организация горизонтальной и вертикальной памяти была, в принципе, достаточно хорошо изучена в психотерапии, оккультизме и эзотеризме, так что мы не останавливались на подробностях, то здесь будет уместно построить некую модель организации архетипической памяти.
Тот Кто сотворил этот мир и, соответственно, человека — абсолютно нечто неназываемое, — замкнут в своем совершенстве. — Метафора Джеймса Джойса: «Творец остается внутри, или позади, или поверх, или вне своего создания, невидимый, утончившийся до небытия, равнодушно подпиливающий себе ногти». Его в разные времена называли ничто-Плеромой (гнозис Василида), Тем Кто превосходит все познаваемое, не являющийся ничем, познание Которого возможно только через полное неведение (монотеизм Дионисия Ареопагита), Божественное Ничто, Ничто-Первооснова (пантеизм Мейстера Экхарта, Иоханна Таулера, Якоба Бёме), Пустота (дзен-буддизм), Ничто (экзистенциальный атеизм Хайдеггера, Сартра). Но как бы мы не назвали Это — хотя бы и Ничто или Пустотой, мы неизбежно, самим актом названия наделяем Его своими проекциями. Поэтому далее мы никак не будем затрагивать этот вопрос, предоставляя небытию так и оставаться неназванным (хотя в этом предложении мы уже дважды его назвали, оставим же его в покое).
А вот Бог (и многочисленные синонимы этого Слова) —
Для сознания первобытного человека не существовало ни богов, ни Бога, ибо первобытный человек жил в непосредственном единстве с природой. Никаких внешних сил и фигур при таком положении дел и быть не могло.
Однако в любом сообществе неизбежно насилие (ранговые разборки и даже просто подавление своих потребностей в угоду общим потребностям стаи — так накапливается потребность в насилии). Насилие, с одной стороны, дезинтегрирует человеческую общность, но с другой стороны, оно принципиально неустранимо (Рене Жирар «Философия жертвенного кризиса»). И если в первобытной стае насилие выражалось прямым путем, то в один прекрасный момент нашелся иной выход — пустить насилие по определенному руслу, канонизировать его, изменив его качество. Эта задача была решена с помощью жертвоприношения. Причем, жертва с неизбежностью амбивалентна: это нечто, подлежащее уничтожению и (так как, тем самым, она спасает общность от насилия всех против всех) становящееся объектом поклонения.
В этом месте — в момент первого жертвоприношения — произошел и первый раскол сознания. Ибо жертвоприношение — всегда несет в себе элемент самопожертвования (символ жертвы части своих потребностей и т. п.). То есть, на жертву были направлены собственные проекции членов племени. Так, через первичный раскол сознания появилось эго и с появлением первых идолов, а затем и богов (подобный же механизм) на них была (путем проекции своего эго) завязана Сила каждого участника племени. Идолы, а затем боги приобрели РЕАЛЬНУЮ Силу, а люди часть своей Силы, тем самым, потеряли.